Шеф помахал полусырой веткой над собой, чтобы она разгорелась поярче, наклонился и с нескольких футов бросил ее под первую стопку деревяшек.
Легкое «паф», яркая вспышка, и костер сразу же превратился в догорающие угли.
Он взял еще одну палочку, отошел на три шага, повторил процедуру. На этот раз вслед за «паф» вырвался язык зеленого пламени.
– Медные опилки для зеленого цвета, – пробормотал Шеф про себя. – Так, а что нужно для желтого?
– Мы называем это орпигмент, золотой краситель, – сказал стоящий рядом Ансельм, седобородый глава perfecti. – Хотя греки называют его подругому. Большинству таких фокусов мы научились от греческих купцов. Вот почему нам казалось, что это ключ к тайне греческого огня. Впрочем, арабы тоже делают такие цветные огни, они их зажигают по праздникам в честь своих правителей и своего Пророка. Они называют это искусство, в котором достигли больших высот, al-kimi. Учение о перегонке и горючих веществах.
– Это не греческий огонь, – рассеянно отозвался Шеф, двигаясь вдоль ряда костров и бормоча себе под нос, какие добавки нужны для различных цветов. – Это вообще ерунда.
– Но ведь ты не откажешься от своего обещания помочь нам?
– Я не откажусь от обещания попытаться помочь. Но вы мне задали трудную задачку.
– Наши люди видели, как вы летаете на загадочных машинах. Мы подумали, что вы сможете налететь на Пигпуньент, как орлы, и унести наши реликвии по воздуху.
Шеф подбросил последний факел, посмотрел на результат и, оглянувшись, сверху вниз улыбнулся маленькому седому человечку.
– Может быть, когда-нибудь мы научимся и такому. Но опуститься на скалы, а не в мягкое море? И снова взлететь без тросов, и без помощи летной команды, и без ветра? Поднять одни боги знают какую тяжесть, вдобавок к тяжести мальчишки? Нет, для этого понадобилась бы искусность Велунда, кузнеца богов.
– А что же тогда ты сделаешь?
– Это потребует больших усилий от каждого из нас. От вас и от моих людей, которые должны прийти. Покажи-ка мне еще раз, нарисуй на песке, где находится лагерь христиан и как у них расставлены посты.
Ансельм резко свистнул, и тот самый мальчонка, который играл на свирели, подбежал к ним.
На следующий день, когда солнце уже начало клониться к горизонту. Шеф собрал вместе весь свой отряд – еретиков, викингов, летную команду, поспешно приведенную Соломоном, – и еще раз изложил все пункты своего плана.
Тридцать мужчин и три мальчишки стояли на травянистом уступе последнего горного склона перед вершиной Пигпуньент, которую было отчетливо видно даже без подзорной трубы. Кроме нее, в ярком солнечном свете каждый мог разглядеть, что на прилегающей равнине полно народу: во всевозможных направлениях двигались конные разъезды, на каждой прогалине, в кустарнике поблескивали оружие и доспехи. Дойти сюда оказалось нелегко, приходилось то и дело останавливаться и ждать. Всех, кого только можно, Ансельм задействовал для прикрытия и разведки.
Еретики находились на своей земле и вблизи одного из своих тайных оплотов. И все же каждые несколько минут поступало предупреждение о стерегущих в ночи христианских всадниках, и Шефу с Ансельмом приходилось уводить людей с тропы и прятаться в скалах или зарослях колючего кустарника, пока негромкий окрик или посвист не давал им знать, что можно возвращаться. Здесь они еще находились в относительной безопасности, так считал Ансельм. К их уступу вели только две тропы, и обе сейчас усиленно охранялись. Однако привлекать внимание не стоит.
Разглядывая весь день после полудня местность, Шеф из осторожности не высовывался, прятался глубоко в тени кустов.
Сначала Шеф проинструктировал людей из своего отряда, который он определил как группу захвата. Вместе с ним самим в нее входило всего семь человек. Пастушок, которого Шеф про себя окрестил Свирелькой за его предупредительные сигналы, всегда подаваемые на этом инструменте, должен был стать проводником. Четыре других подростка, выбранные за бойкость и проворство, чтобы нести святые реликвии. И наконец, Ришье.
младший из perfecti. Когда Ансельм вывел его вперед, Шеф неодобрительно покосился. Именно Ришье встречал короля у вершины лесенки, и Шеф был отнюдь не высокого мнения о его сметливости и даже о его храбрости. В отличие от остальных Ришье также нельзя было назвать и легким на подъем.
Хоть и младшему из «совершенных», ему было не меньше сорока лет – старик, по горным меркам, как, впрочем, и по меркам родных для Шефа болот, далеко не тот человек, чтобы весь день ходить по кручам или играть в прятки, ползая среди кустарника. Однако Ансельм настаивал. Только perfecti знают путь во внутреннее святилище. Нет, описать этот путь другому человеку нельзя. Даже отказавшись от строжайших правил секретности, объяснить дорогу на словах невозможно. Только показать. Так что с отрядом должен идти кто-то из посвященных, и это будет Ришье.
И во главе группы – сам Шеф. Между прочим, Шеф заметил, что Свирелька смотрит на него с тем же сомнением, с каким сам Шеф смотрел на Ришье, и было понятно почему. Среди легковесных горцев Шеф выглядел своего рода Стирром. Он был на полторы головы выше любого другого человека в отряде, включая Ришье. Вес его превышал вес Ришье на пятьдесят фунтов, а всех остальных – по крайней мере на семьдесят. Выдержит ли он темп, когда понадобится быстрота? Сможет ли незамеченным пробираться под покровом кустарника? Очевидно, Свирелька в это не верил. У самого Шефа уверенности было побольше. Не так уж много лет прошло с тех пор, как они вместе с Хандом подкрадывались в болотах к диким кабанам или на животе подползали к личному пруду какого-нибудь тана за рыбой. С тех пор Шеф стал крупнее и сильнее, но он знал, что лишнего жира у него нет. Если кто-то может обойти конные разъезды и караульщиков, сможет и он.
Он не испытывал ни малейшего страха, что ночью его заметят и убьют.
Шансы на успех были неплохие, а если и суждена смерть, то легкая, не такая, как у Сумаррфугла.
Тяжесть в груди и холодок в сердце вызывали мысль о пленении. Ведь плен означает встречу с императором. Шеф видел Бруно вблизи, пил с ним вместе, не боялся его, даже когда тот приставил ему меч к горлу. Однако сейчас чтото подсказывало Шефу, что при новой встрече он обнаружит в старом приятеле не сердечность, а фанатизм. Тот не пощадит язычника и своего личного соперника во второй раз.
Шеф оглядел свою маленькую группу, стоявшую внутри круга.
– Ладно. Мы выступаем, как только я проинструктирую остальных. Мы спустимся на равнину позади наших разведчиков и в сумерках двинемся по широкой дуге. Чтобы подойти к горе с другой стороны, с северо-запада. Там мы оставим лошадей, и Свирелька поведет нас через кольца императорских дозоров. Вы знаете, что это очень непросто. Но я могу вам обещать одну вещь. Вся стража императора будет смотреть совсем в другую сторону. Если вообще не разбежится.
Возгласы слушателей свидетельствовали об их согласии, даже об убежденности.
– Тогда встаньте там и будьте готовы к выходу.
Шеф повернулся к остальному отряду, собравшемуся чуть поодаль, около механизмов. Квикка с его командой доставили в горы легкие вороты, простые деревянные барабаны с рукоятками для вращения, и за долгие часы потихоньку укрепили их в каменистой почве, не пользуясь шумными молотками. Около каждого ворота стояло с полдюжины катапультеров, вошедших теперь в летную команду, позади виднелись массивные фигуры викингов, выставленных в качестве боевого охранения.
Впереди каждой из трех этих групп стоял мальчишка-летун, в середине Толман, а по краям – Убба и... Хелми, так его звали, бледный малыш, почти дитя. Родственник кого-то из матросов, в результате войны оказавшийся бездомным сиротой. Все три мальчика выглядели необычно серьезными и насторожившимися.
– Вы тоже знаете, что делать. Ждите здесь, отдыхайте, костров не жечь. А в полночь – Квикка, ты сможешь определить ее по звездам – запускайте змеев. Будет ветер с гор, по крайней мере, так нам обещали. Теперь вы, ребята. Когда подниметесь на всю длину троса и выровняете полет, начинайте зажигать огни. Поджигайте каждый факел по отдельности и кидайте.