Там на крюках висели очень точно отлитые из гипса конечности, в полную величину или уменьшенные вдвое. Рядом с моделью женской руки была видна детская нога, согнутая в колене, а рядом — целый миниатюрный солдат, очень аккуратно и тщательно изваянный из красноватого мрамора.
— Что это? — спросил Марк Рения, когда они проходили мимо.
— Такой обычай, — пожал тот плечами. — Если богиня тебя исцелила, ты заказываешь слепок исцеленной конечности и даришь ей. Это, как я думаю, привлекает в храм новых людей. Они берут за лечение золото, так что эти слепки — как вывеска в магазине. Тут тебе не Рим, парень. Если разобраться, они не такие, как мы.
— Ты их не любишь?
— Я уважаю их достижения, но их цивилизация погрязла в славе прошлого. Это гордый народ, Марк, — и в то же время им не хватает гордости, чтобы сбросить нашу ногу со своей шеи. Им нравится считать нас варварами, люди высокого сословия будут делать вид, что тебя не существует, — а какой прок от тысячелетнего искусства, если ты не можешь себя защитить? Первое, чему должны научиться мужчины, — быть сильными. Без этого все, что у тебя есть, все, чего ты добьешься, могут у тебя забрать. Помни об этом, парень.
Рений похлопал по бокам крепкого жеребца, потом провел руками по его ногам и внимательно проверил рот. Пеппис наблюдал за ним и, серьезно нахмурившись, повторял все его действия.
— Сколько этот? — спросил Рений владельца, который стоял рядом с двумя телохранителями. Тот совсем не пах лошадьми и выглядел чистым и каким-то гладким: его темные волосы и борода блестели от масла.
— Сильный, да? — ответил он. Он говорил по-латински с акцентом. — Его отец — победитель гонок в Понте. А этот для гонок тяжел, лучше для битвы.
Рений оборвал его:
— Мне просто нужно переехать через горы, на север. Сколько просишь?
— Его зовут Аполлон. Я купил его, когда один богатый человек разорился и распродавал свое имущество. Я заплатил целое состояние, но я знаю лошадей и знаю, чего он стоит.
— Мне он нравится, — сказал Пеппис.
Оба не обратили на мальчика внимания.
— Я заплачу за него пять золотых и продам в конце путешествия.
— Он стоит двадцать, и я платил за его корм всю зиму, — ответил торговец.
— За двадцать я могу купить маленький дом!
Торговец пожал плечами с извиняющимся видом.
— Уже нет. Цены поднялись. Все эта война на севере! Лучших коней забирают для Митридата, этого выскочки, который зовет себя царем. Аполлон — последний из хорошей партии.
— Десять — моя последняя цена. Мы купим у тебя двоих.
— Давай не будем спорить! Я покажу тебе другого, менее ценного, он довезет тебя на север. У меня есть два коня, я мог бы продать их вместе. Они братья и ходят достаточно быстро.
Человек пошел вдоль ряда лошадей, а Марк осмотрел Аполлона, который, жуя сено, с интересом осмотрел его. Марк похлопал коня по мягкому носу. Рений и торговец спорили где-то далеко. Аполлон перестал обращать на Марка внимание и потянулся за новым клоком сена из сетчатого мешка, прибитого к стене конюшни.
Спустя некоторое время вернулся заметно побледневший Рений.
— У нас два коня, Аполлон и еще один, по кличке Дротик. По-моему, этот торговец придумывает имена на ходу, Пеппис поедет с тобой; он мало весит, и конь не устанет. Боги, какие здесь заламывают цены! Если бы не щедрость твоего дяди, завтра нам пришлось бы идти пешком.
— Он не мой дядя, — возразил Марк. — Так во сколько они нам обошлись?
— Даже не спрашивай. И на сытную еду в дороге тоже не рассчитывай. Пошли, коней заберем завтра на рассвете. Будем надеяться, цены на жилье не поднялись так же высоко, а то придется после заката забираться к лошадям.
Все еще ворча, Рений вышел из конюшни. Марк и Пеппис, стараясь не улыбаться, двинулись следом.
ГЛАВА 21
Марк спускался верхом по горной тропе, иногда наклоняясь, чтобы почесать Дротика за ушами. У него за спиной дремал Пеппис, убаюканный мерными шагами коня. Марк подумал, не растолкать ли его локтем, чтобы он тоже полюбовался видом, но решил дать мальчику спокойно поспать.