— Я просто хотел сказать… — Фостий поднял руки. — А, какой смысл? Ты все равно не станешь слушать.
Что-то сердито бормоча, он пошел прочь по коридору.
Старший Автократор вздохнул, глядя ему вслед. Может, было бы лучше, если бы они ограничились приветствиями — тогда не пришлось бы и ссориться. Но Крисп никак не мог понять, как Фостий ухитрился найти добрые слова для еретиков-бандитов.
Наследник уже скрылся за поворотом коридора, и Крисп лишь тогда вспомнил, что оборвал парня и не дал ему закончить мысль о фанасиотах.
Он снова вздохнул. Придется извиниться при следующей встрече.
Но Фостий, скорее всего, извинения тоже воспримет не правильно, и все выльется в очередную ссору. Что ж, будь что будет. Крисп был согласен рискнуть.
Мысль догнать сына и извиниться сразу пришла к нему с опозданием — Фостий уже вышел из императорской резиденции.
* * *
Следующие два дня Крисп был не в состоянии уделить все свое внимание государственным делам. Всякий раз, когда к нему приходил посыльный или евнух, Автократор тут же забывал о текущей проблеме, надеясь услышать весть о том, что у Заида все готово. Его неизменно постигало разочарование, и он раздраженно возвращался к работе. Ни один преступник не получил помилования, пока Заид готовился к волшебству.
Когда наконец — в течение двух обещанных дней, хотя Крисп пытался этого не замечать — Заид управился с подготовкой, он сам пришел сообщить об этом императору. Крисп с облегчением отшвырнул очередной налоговый отчет.
— Веди меня, высокочтимый господин! — воскликнул он.
В жизни Автократора имелась одна проблема — переход из одного места в другое автоматически превращался в церемонию. Крисп не мог просто прийти вместе с Заидом в Чародейскую коллегию. Увы, его повсюду должен был сопровождать отряд телохранителей-халогаев, что вполне разумно, и двенадцать зонтоносцев с яркими шелковыми полотнищами, издалека указывающими на приближение августейшей особы что, по мнению самой особы, было попросту глупостью. Заняв трон, он начал упорную борьбу с бессмысленными церемониями, но давно понял, что проигрывает битву, — обычаи оказались куда более упорным противником, чем даже кровожадные варвары Арваша.
Наконец, после не очень долгой, но все же задержки, Крисп перешагнул порог палаты Заида в Чародейской коллегии. Вместе с ним и волшебником туда же вошел светловолосый северянин с топором, двое других остались снаружи у двери, а остальные — на улице вместе с зонтоносцами.
Заид извлек пергамент, на котором Таронитий записал обвинения против фанасиотов, а затем второй лист, уже пожелтевший от времени. Заметив удивленно приподнявшиеся брови Криспа, он пояснил:
— Я взял на себя смелость сходить в архив, ваше величество, и отыскать там документ, написанный Арвашем лично. Первой моей задачей станет сравнение обоих документов — действительно ли в них заключена сходная угроза.
— Понятно, — более или менее искренне отозвался Крисп. — Прошу тебя, продолжай так, будто меня здесь нет.
— Непременно, ваше величество — ради моей же безопасности.
Крисп кивнул. Он прекрасно понял смысл сказанного Заидом.
Корону он захватил именно после того, как Анфим, желая уничтожить противника с помощью колдовства, произнес заклинание, погубившее его самого.
Заид негромко прочитал молитву Фосу, потом очертил напротив сердца солнечный круг. Крисп повторил его жест. Халогай не стал этого делать; подобно большинству своих соотечественников, оказавшихся в столице Видесса, он продолжал веровать в яростных и мрачных богов своего народа.
Волшебник достал из накрытой крышкой чаши два красновато-коричневых сморщенных предмета.
— Высушенное сердце и язык дельфина, — пояснил он. — Они придадут моим чарам неотразимую силу.
Он отрезал ножом несколько полосок и бросил их в неглубокую чашу с голубоватой жидкостью. С каждым новым кусочком голубизна усиливалась.
Взяв левой рукой серебряную палочку, Заид помешал смесь, одновременно делая пассы правой рукой. Он нахмурился.
— Я уже ощущаю зло, — напряженно проговорил он. — Осталось выяснить, исходит оно от одного пергамента или от обоих.
Вынув палочку, он нанес пару капель голубой жидкости на уголок письма из архива. Пятно мгновенно стало ярко-красным, похожим на свежепролитую кровь.
Заид непроизвольно попятился.
— Клянусь благим богом, — потрясенно пробормотал он. — Я и не ожидал такой мощной реакции. Зеленого цвета, быть может, желтого, но… — Он смолк, глядя на письмо Арваша так, словно у него выросли клыки.
— Полагаю, письмо Таронития тоже проявит такую же реакцию, если Арваш причастен к бесчинствам фанасиотов? — спросил Крисп.
— Я искренне надеюсь, что магический раствор не станет красным, ваше величество. Это будет по сути означать, что Арваш рыскал вокруг храма, когда Таронитий писал это письмо. Но изменение окраски укажет на степень отношений между Арвашем и новыми еретиками.
Волшебник осторожно нанес немного голубой жидкости на письмо Таронития. Крисп подался вперед, желая увидеть, как изменится ее цвет. Он не знал, станет ли она красной, но ожидал увидеть явное изменение. Заид, судя по его словам, тоже.
Но жидкость осталась голубой.
Оба не сводили с нее глаз; даже халогай составил им компанию.
— И долго нам ждать, когда изменится цвет? — поинтересовался Крисп.
— Если бы ему предстояло измениться, ваше величество, то это бы уже произошло, — ответил Заид и тут же добавил:
— Мне всегда следует помнить, что Арваш истинный мастер маскировки и фальсификации. Не исключено, что он смог исказить результат этой проверки, невзирая на использованное мною сердце дельфина. Но имеется и способ перекрестной проверки, на который, как мне кажется, он при всем желании повлиять не может.
Волшебник взял оба пергамента и сложил их так, что оба влажных пятна соприкоснулись.
— Поскольку сущность Арваша явно присутствует в одном из этих писем, она не может не извлечь из другого письма даже ничтожные количества самой себя, если они там имеются.
Выдержав пергаменты прижатыми полминуты, он разъединил их.
Голубое пятно на письме Таронития осталось голубым, а не превратилось в зеленое, желтое, оранжевое, красное или даже розовое. Заид разглядывал его с изумлением. Криспом же овладело не только удивление, но и сильная подозрительность.
— Так по-твоему выходит, что Арваш не имеет никакого отношения к фанасиотам? Мне трудно в такое поверить.
— Мне тоже, ваше величество, — согласился Заид. — Если вы спросите мое мнение, то я отвечу, что связь между Арвашем и фанасиотами весьма вероятна. Однако моя магия, кажется, вновь утверждает нечто другое.
— Но верна ли твоя магия, или же тебя попросту ввели в заблуждение? — потребовал ответа император. — Можешь ли ты уверенно ответить на любой из моих вопросов — да или нет? Я знаю, ты понимаешь, насколько это важно, и не только для меня, но и для настоящего и будущего империи.
— Да, ваше величество. Столкнувшись лицом к лицу с Арвашем, увидев сотворенное им зло, и то зло, к которому он подтолкнул последовавших за ним, я хорошо знаю, насколько вам хочется быть уверенным в том, придется ли вам — и нам — иметь с ним дело вновь.
— Хорошо сказано, — согласился Крисп. Вряд ли он сумел бы говорить столь рассудительно. Но правда заключалась в том, что едва он прочел письмо Таронития, как страх перед Арвашем всплыл в его сознании подобно призраку из романа, которыми торговали на площади Паламы. И что бы ни говорили о фанасиотах магические испытания Заида, собственный страх звучал в его душе еще громче.
Поэтому он спросил:
— Высокочтимый господин, известны ли тебе другие магические средства, при помощи которых можно проверить истинность уже полученных результатов?
— Надо подумать, — ответил Заид и на несколько минут предался размышлениям, застыв посреди кабинета неподвижно, словно статуя. Внезапно он просиял: