Ворон, ловко лавируя между мусором, подобрался к дырке в настиле и приник к ней, силясь разглядеть посетителя. Незнакомец как раз вошёл внутрь, приветствуя Луку.
Прищурившись, я впился взглядом в лицо ночного визитёра, в тот миг, когда с него спали шарф с шапкой.
Да это же…
Глава 3
Кузьма Гордеев, осторожно постучал в дверь избы старосты, где сейчас расположился дознаватель. Учитель, известный в Угрюмихе, как Петрович, нервно переминался с ноги на ногу, ожидая, пока ему откроют. Он знал, что нарушает комендантский час, и, что хуже всего, рискует выдать себя перед односельчанами, но информация, которой он располагал, была слишком ценной, чтобы ждать до утра.
В голове роились мысли, одна другой мрачнее. Он ненавидел Угрюмиху и её жителей. Деревенщины, тёмный неграмотный сброд, не способный по достоинству оценить его талант, его недюжинный ум. Как же низко он пал — разменивать свой блестящий интеллект на этих недоумков, которые даже двух слов связать не могут.
Будучи жертвой трагических обстоятельств он против желания оказался в этом медвежьем углу и всеми фибрами своей души стремился покинуть его. Покинуть его во что бы то ни стало.
А ведь когда-то Гордеев преподавал в престижном лицее Владимира, купаясь в лучах славы и всеобщего обожания. Студенты записывали каждое слово, коллеги завидовали его острому уму и начитанности. Особенно его прельщало внимание юных дев из знатных семей. Как они восторгались его познаниями в искусстве, какими горящими глазами смотрели!
Одну такую, впечатлительную несовершеннолетнюю дурочку, он сумел пленить своей эрудицией и великолепным чувством юмора, отчего та легко рассталась со своей невинностью. Она единственная по-настоящему понимала глубину его натуры, ценила его утончённый вкус.
О да, девица влюбилась в него без памяти, и Кузьма умело держал её на крючке, точно рыбину, чтобы в назначенный час, после наступления совершеннолетия, подсечь её и вытащить на берег.
Дело уже шло к браку, но, увы, всё испортил отец девицы, грубый, но влиятельный боярин, чей примитивный ум не мог постичь масштаба всей свалившейся на него удачи. Да любой граф бы мечтал, чтобы его зятем стал такой человек, как Гордеев! Прознав о случившемся, боярин в гневе поклялся вздёрнуть «негодяя» на ближайшем суку. И это не были пустые слова.
Петровичу пришлось спешно бежать из города, спасая свою жизнь. Так он оказался в Угрюмихе, среди грязи и невежества. И вот теперь он вынужден прозябать здесь, в этой дыре, тратить свой дар на неблагодарных олухов, чьи дети едва могут читать по слогам. А всё из-за тупости и ограниченности тех, кто волею случая оказался у власти.
Взяв на себя роль учителя, он быстро завоевал расположение местных, считавших его чуть ли не святым, несущим свет знаний в их убогие жизни.
Втайне же Кузьма люто ненавидел всех и каждого из них, мечтая вырваться из Угрюмихи любой ценой. И лучшим способом добиться желаемого были доносы. Он и раньше не гнушался писать кляузы, чтобы избавиться от неугодных. Так, по его навету, арестовали другого учителя и соседку, посмевших критиковать княжескую власть.
Теперь Петрович решил повторить этот трюк. Сперва он настрочил донос на охотников, промышлявших в лесах добычей Реклитов и Эссенции. Увы, этого оказалось мало. Удача улыбнулась Кузьме, когда в деревне объявился новый опальный воевода. Категоричный, решительный, не от мира сего. Петрович сразу смекнул, что это его шанс выслужиться перед властями.
Учитель принялся втайне собирать сведения о Платонове. Подслушивал разговоры, выспрашивал у селян. Особенно словоохотлив оказался мельник, который жаловался, что воевода едва ли не силой отобрал у него лошадей. Петрович аккуратно сложил все факты в кучу, и, подав их под правильным соусом, состряпал убийственный донос. Осталось только сдать Платонова с потрохами и вернуть себе достойное место.
От этих благостных мыслей его отвлёк скрип открываемой двери. Укутанный в тёплую одежду мужчина торопливо просеменил внутрь. Там его уже ждал хмурый Волков. Он окинул Кузьму недовольным взглядом и процедил сквозь зубы:
— Какого чёрта тебе надо в такой час? Ты не знаешь, что всем велено сидеть по домам?
Петрович втянул голову в плечи и забормотал, заискивающе улыбаясь:
— Прошу прощения, господин дознаватель, но у меня есть сведения чрезвычайной важности. Я просто не имел права медлить. Поверьте, вы захотите услышать это!
Лука Северьянович скептически хмыкнул, но сделал приглашающий жест рукой, мол, выкладывай.