Полина добавила, её голос звучал увереннее обычного:
— Мы уже связались со всеми из них. Семнадцать готовы переехать немедленно, если мы оплатим их долги. Остальные пока не дали ответов.
Я кивнул, впечатлённый их работой.
— Отлично. Выделяю вам пятьсот рублей. Начните с самых перспективных и семейных — нам нужны не только рабочие руки, но и население.
Повернувшись к старостам, я вопросительно поднял бровь:
— Прокоп, как продвигается контакт с голодающими деревнями?
Крепкий мужчина с обветренным лицом шагнул вперёд:
— Прощупали почву в шести поселениях. Две деревни — Нерожино и Шувалиха — в бедственном положении. Урожай почти полностью сгнил из-за тли и мучных жуков. Если бы не нападение треклятых поляков… — он покачал головой. — Но даже с этой задержкой есть результаты. Староста Нерожино готов отправить к нам пятнадцать человек в обмен на зерно и семена. Спрашивает, точно ли для них найдётся жилище.
Марфа вступила в разговор, её сильный голос разнёсся по комнате:
— В Шувалихе хуже. Там и голод, и Бездушные наведываются. Женщин с детьми могут отправить хоть завтра, но мужчины не хотят бросать землю. Гордые.
— Понимаю, — я почесал подбородок. — Предложите им временное убежище до тех пор, пока не соберут урожай. Мужчины могут вернуться в Шувалиха для посевной, а их семьи будут в безопасности здесь. Выделите им зерно под обещание вернуть его частями после сбора урожая.
Тихон, который до сих пор молчал, наконец подал голос:
— А мы не тратим слишком много ресурсов на тех, кто даже не планирует оставаться? Зерно, крыша над головой, защита — всё это стоит недёшево, а они вернутся в свои деревни, как только урожай соберут.
Я покачал головой:
— Мы защищаем не чужаков. Мы защищаем наших будущих соседей. Многие останутся здесь, когда увидят разницу между жизнью там и здесь. Борис, — я обратился к командиру дружины, — как идёт формирование женского отряда?
Борис выпрямился, в его взгляде читалась нескрываемая гордость:
— Впечатляюще, воевода. После рейдов на Прудищи и Кочергино девушки словно переродились. Особенно те пятеро, что участвовали в операциях. Глядя на них, остальные поверили, что могут стать настоящими защитницами острога. Марья из Овечкино теперь обучает остальных снайперской стрельбе — с её глазомером это просто дар божий. Ну а отец Макарий не даёт им спуску.
Огромный священник лишь улыбнулся в бороду.
Я кивнул, чувствуя удовлетворение. Боевой опыт — лучший учитель, а эти женщины прошли настоящее боевое крещение.
— Отлично. Я заметил, что им не хватает специализированного снаряжения. Подготовь список необходимого — облегчённые бронежилеты, скорострельные винтовки под их комплекцию. Валькирии доказали свою ценность, и я хочу, чтобы к следующей операции они были экипированы не хуже основного состава дружины.
Обернувшись к исполину, я спросил:
— Отец Макарий, что с беженцами?
Тот поднялся, его руки с мозолистыми пальцами бережно держали потрёпанный документ:
— Получил ответы из трёх приходов, — его мягкий, мелодичный голос контрастировал с внушительной внешностью. — В Кирилловском скиту укрывается двадцать шесть душ, потерявших дома из-за нашествия тварей. Ещё тридцать в Пафнутьевой обители. После нападения поляков я сомневался, что стоит приглашать страждущих в место опасности…
— Но?
— Глядя на то, как умело защитники отбили нападение, да на появление князя, осознал, что это место голыми руками не возьмёшь. Угрюм возьмёт всех желающих?
Я удовлетворённо кивнул:
— Превосходно. Да, мы возьмём всех. Захар, Борис, организуйте встречающий отряд.
Старый слуга, который всё это время нетерпеливо переминался с ноги на ногу, торопливо закивал.
— А мне слово дадите, барин?
— Конечно, Захар. Что с ремесленниками?
Он горделиво приосанился:
— Три семьи уже в пути! Гончар с двумя подмастерьями, кожевник с женой и детьми, и столяр-краснодеревщик. Последний — настоящее сокровище! В Муроме работал на боярина Еропкина, пока тот не разорился. А ещё четверо ремесленников обещали приехать через неделю посмотреть условия.
— Отличная работа, — похвалил я, видя, как расцветает от гордости его морщинистое лицо. — Игнатий, что с земельными наделами?
Мой отец поднялся, разворачивая на столе схематичный план:
— Разработал три категории участков. Первая — для временных переселенцев, с правом аренды на год. Вторая — постоянные участки для ремесленников и специалистов, с освобождением от налога на три года. Третья — большие наделы для семей, готовых заниматься сельским хозяйством, с полным переходом в собственность после десяти лет обработки.