— Записи допросов тех ублюдков из лабораторий — у вас есть копии?
— Конечно, — я похлопал по своему магофону и указал на ворох документов, в руках Голицыной. — Здесь все видеопризнания, записи экспериментов, которые мы нашли в лабораториях, копии документов с печатями княжеской канцелярии.
Следующие три часа мы потратили на запись видеоматериалов. Надежда Кронгельм оказалась настоящим оратором — её чёткая, эмоционально выверенная речь не оставляла сомнений в преступлениях Терехова. Она последовательно изложила все факты: похищения талантливых учёных и простых людей, эксперименты над ними, нарушение Казанской конвенции, роль Горевского как посредника и его последующее устранение для сокрытия улик.
— Во время допроса начальник лаборатории в Прудищах признался, что лично на его объекте погибло более сорока человек, — её голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. — И это только в одной из трёх известных нам лабораторий.
После основного выступления мы записали свидетельства Зарецкого, Арсеньева, Светова и Вельского. Каждый рассказал свою историю: как его похитили, что заставляли делать, что он видел. Особенно жутким было свидетельство Вельского о том, как люди постепенно превращались в Бездушных, которым скармливали беззащитных жертв.
Василиса собрала все материалы и организовала их в единый пакет данных, добавив цифровые копии документов с печатями княжеской канцелярии и журналов экспериментов.
— Это изменит всё, — тихо сказала она, глядя на готовый архив. — Княжество Терехова никогда не будет прежним.
— Именно на это я и рассчитываю, — ответил я, отправляя пакет данных Святославу и по списку других контактов, который он мне предоставил.
Материалы ушли в редакции «Московского вестника», «Нижегородской правды», «Ратной газеты» и ещё десятка изданий. Мы также загрузили всё на Эфирнет и в социальную сеть Пульс, где у Зарецкого оказалось немало друзей из академической среды.
— Теперь ждём реакции, — я закрыл крышку магофона. — Взрыв должен прогреметь примерно через сутки, когда редакции проверят материалы и подготовят статьи.
— А если попытаются замять? — спросила Василиса.
Я покачал головой:
— Слишком много источников одновременно. Кто-нибудь точно опубликует, а остальные подхватят, чтобы не отстать. К тому же, Святослав никогда не упустит такой шанс. Этот материал сделает его имя легендарным в журналистских кругах.
На следующее утро я проснулся от настойчивого сигнала магофона. Двоюродный брат звонил с новостями:
— Взрыв состоялся! — его голос звенел от возбуждения. — «Обозреватель» вышел с экстренным выпуском, сейчас все только об этом и говорят. Князь созвал экстренное совещание, в город стягиваются дополнительные силы стражи. Говорят, он в бешенстве.
— А реакция обычных людей? — спросил я, отгоняя остатки сна.
— Люди в шоке. Многие не верят. Другие давно подозревали неладное. Выходят первые требования независимого расследования. Несколько графов из оппозиции уже выступили с заявлениями.
Я улыбнулся. Первый удар нанесён. Теперь князь Терехов будет слишком занят спасением собственной шкуры, чтобы думать о мести нам.
Пока что это всё, что я могу сделать, чтобы ослабить его позиции, но однажды мой клинок найдёт и его шею.
Утро встретило меня холодным дождём, барабанившим по крыше. Листая донесения и отчёты, я выискивал позитивные сдвиги среди нагромождения проблем. Нельзя было дать людям погрязнуть в унынии — требовалась перспектива, план и уверенность в будущем.
Новое совещание я назначил на вечер в той же гостиной. К моему приходу все уже собрались, расположившись небольшими группами. Усталость читалась на лицах, но и нечто другое — решимость. Я оценил этот настрой — не сломались, не опустили руки даже после недавних проблем вроде нападения наёмников или угрозы ареста во Владимире.
— Начнём, — я расстелил на столе карту острога с новыми пометками. — Многое изменилось с тех пор, как мы собирались в прошлый раз, но наши цели остаются прежними. Давайте по порядку. Василиса, Полина, что с выкупом должников?
Девушки переглянулись, и Голицына, заправив выбившуюся прядь тёмных волос за ухо, выступила вперёд:
— Мы составили список из тридцати двух подходящих кандидатов, — она положила на стол аккуратно исписанные листы. — Проверили каждого через общедоступные источники. В основном это крестьяне и ремесленники, разорившиеся из-за неурожая или болезни, несколько бывших военных, попавших в долговую тюрьму после увольнения. У кого карточные долги, у кого просрочки по оплате жилища. Общая сумма долгов составляет около четырёхсот восьмидесяти рублей.