— А третья — тигли, — напомнила Сомова. — И тут, похоже, тупик.
Я откинулся на спинку стула, изображая размышление, хотя решение уже созрело.
— А что, если использовать корунд?
Повисла тишина. Первым отреагировал Вершинин:
— Корунд? Вы имеете в виду рубины и сапфиры?
— Именно. Подумайте сами — температура плавления свыше двух тысяч градусов, полная магическая инертность, прозрачность для визуального контроля…
— Это… это гениально! — воскликнула Мария. — Кристаллическая решётка корунда действительно не будет взаимодействовать с магической энергией металла!
— И структура отчасти схожа с кристаллами Эссенции, — добавила Василиса, уловив ход мысли. — Это может даже стабилизировать процесс плавки.
Арсеньев покачал головой:
— Идея хороша, но корунд хрупкий. При резких перепадах температур треснет как орех.
— И где мы возьмём кристаллы нужного размера? — поддержал его Никита. — Природные рубины для тигля — это целое состояние.
Я поднял руку, призывая к вниманию:
— По поводу хрупкости — могу укрепить структуру, создав композитный материал. Добавлю прослойки шпинели между слоями корунда. У них близкий коэффициент термического расширения, это снизит напряжение при нагреве.
— Шпинель повысит ударную вязкость, — подхватила Сомова, быстро что-то подсчитывая. — Да, это может сработать! Амортизирующие прослойки компенсируют хрупкость основного материала.
— Всё это прекрасно, но у нас нет ни корунда, ни шпинели, — возразила Голицына. — Где их взять в Угрюме?
Я усмехнулся:
— А вот тут ты заблуждаешься. Но сначала давайте распределим задачи. Максим, начинай работу над чертежами плавильни вместе с Марией и Василисой. Никита, подготовь площадку для строительства. Мне нужно решить один деликатный вопрос.
Специалисты переглянулись, но возражать не стали. Когда все разошлись, я направился в дом воеводы. Разговор меня ожидал непростой, но необходимый. Сантименты в военное время, увы, непозволительная роскошь.
Постучав и дождавшись приглашения, я вошёл. Полина сидела у окна с книгой, оранжевый свет, испускаемый светокамнем, играл в её каштановых волосах. Увидев меня, она улыбнулась и отложила том.
— Прохор? Что-то случилось?
Я прошёл в комнату, прикрыв за собой дверь, и сел напротив неё.
— Полина, не буду рассусоливать и скажу прямо. Для плавки Сумеречной стали нам нужны особые термоустойчивые тигли. Единственный подходящий материал — корунд и шпинель. Поэтому я хочу попросить твоё рубиновое колье и серьги.
Девушка замерла и инстинктивно глянула в сторону шкатулки с драгоценностями, стоящей на комоде у кровати.
— Мои украшения? — в голосе звучало недоверие. — Но откуда ты знаешь, что у меня есть именно такие?
— На балу у Горевского. Ты была в этом комплекте, — ответил я прямо. — У меня хорошая память на детали.
Щёки Полины порозовели:
— И после всего, что там произошло, ты запомнил мои украшения?
— Я запоминаю всё, что может быть важным, — пожал я плечами. — Сейчас эти камни критически важны для обороны острога.
Гидромантка медленно поднялась, подошла к комоду. Открыв шкатулку, она долго смотрела на сверкающие камни.
— Это не просто украшения, Прохор, — её голос дрогнул. — Колье подарила мама на моё шестнадцатилетие. Она сама застёгивала его на мне перед первым балом… Это было до того, как она изменилась.
Я молчал, позволяя ей выговориться.
…Астрид стоит передо мной в парадном зале, нервно теребя складки нового платья. Четырнадцать лет — первый официальный приём, где она должна предстать как наследница империи. В моих руках — серебряная фибула с изображением ворона, фамильная брошь правителей.
«Отец, а что если я всё испорчу?» — её голос дрожит от волнения.
«Ты дочь императора, внучка ярла. В твоих жилах кровь королей», — я застёгиваю фибулу на её плаще. «Эту брошь носила моя мать, а до неё — её мать. Теперь она твоя. Помни: пока ты носишь знак рода, ты никогда не будешь одна».
Она обнимает меня, уткнувшись лицом в ключицу.…
Воспоминание обожгло острой болью. Я понимал Полину лучше, чем она могла предположить. Память о последних счастливых моментах с близкими — иногда это всё, что у нас остаётся.
— А серьги — подарок отца. Он вручил их, сказав, что я всегда буду его принцессой, несмотря ни на что.
Я ощутил её боль и грусть по тем временам, когда жизнь была гораздо проще, а близкие люди не подводили и не рвали душу.
Хель меня задери! Я прошу слишком многого! Всё равно что требовать от человека отрезать кусок души!