Первый слой — тончайшая плёнка корунда, идеально прилегающая к стеклу. Затем я взялся за шпинели. Фиолетовые камни оказались более податливыми — их структура легче принимала новую форму. Слой шпинели лёг поверх рубинового, создавая амортизирующую прослойку.
Финальный этап — ещё один слой корунда, на этот раз из оставшихся рубинов. Три слоя сплелись в единую структуру: кварцевая основа для прозрачности, шпинелевая прослойка для гибкости, рубиновая оболочка для термостойкости.
— Невероятно, — прошептал Зарецкий-младший, наблюдая за процессом. — Вы буквально перестраиваете материю!
Закончив, я отступил, любуясь результатом. Тигель переливался глубоким рубиновым блеском, сквозь который просвечивала прозрачная сердцевина. При движении по поверхности пробегали фиолетовые отблески — след шпинелевой прослойки.
— Теперь он выдержит любую температуру, необходимую для плавки, — удовлетворённо констатировал я. — Благодарю за помощь.
— Это вам спасибо за возможность увидеть такое, — ответил старший стеклодув, всё ещё не сводя глаз с переливающегося тигля.
Тёплой улыбкой встретив слова мастера, я взялся за резец и начал наносить на поверхность тигля защитные руны. Древние символы термической стабилизации опоясали горловину, повышая точку плавления ещё на двести градусов. По стенкам спиралью пошли руны структурной прочности — они распределят любое механическое воздействие по всей поверхности, предотвращая появление трещин. На дно я нанёс особый узор сопротивления давлению — при полной загрузке вес расплавленной Сумеречной стали будет немалым.
Направляясь в плавильню, я услышал настойчивый звон магофона в кармане. На экране высветилось имя Стремянникова.
— Пётр Павлович, утро доброе, — ответил я, прижимая артефакт к уху.
— Прохор Игнатьевич, простите за ранний звонок, но я… я просто не могу молчать! — голос обычно сдержанного адвоката дрожал от едва сдерживаемого гнева. — Пришёл ответ от княжеской канцелярии на наш запрос о защите Стрельцами.
Я остановился посреди двора, чувствуя, как во мне просыпается любопытство.
— Так?
— Знаете, что эти ублюдки написали⁈ — Стремянников явно с трудом подбирал цензурные выражения.
Глава 5
— Княжеская канцелярия отказала в предоставлении Стрельцов. И знаете, под каким соусом?
Я остановился посреди двора, прислонившись к стене кузницы. Утренний воздух был прохладен, но от печей всё ещё шло тепло.
— Удивите меня.
— Они пишут, — голос юриста дрожал от негодования, — что господин Платонов отстроил в Пограничье острог, то есть укреплённую крепость с достаточно многочисленным гарнизоном и крепкими стенами. И раз уж Угрюм обладает столь высокой защищённостью, было бы нерационально посылать туда Стрельцов!
Я невольно хмыкнул, но адвокат продолжал, не замечая моей реакции:
— Дескать, княжеская власть сейчас рассылает отряды по наиболее уязвимым приграничным поселениям, поэтому не может исполнить ваш запрос. И в конце — послушайте только! — желают вам удачи, которая обязательно понадобится в условиях Гона.
Последние слова прозвучали с такой издёвкой, что я не выдержал и расхохотался. Смех вырвался из груди, громкий и искренний. Несколько проходивших мимо дружинников удивлённо обернулись.
— Прохор Игнатьевич! — возмутился Стремянников. — Не вижу ничего смешного в этой ситуации! Это же откровенное издевательство!
— Простите, Пётр Павлович, — отсмеявшись, я вытер выступившие слёзы. — Просто восхищаюсь изяществом ловушки. Теперь понятно, почему власть так быстро одобрила смену статуса Угрюмихи с деревни до острога.
— В смысле?
— Элементарно. Сначала позволяют нам укрепиться, а потом разводят руками: мол, если вы построили такую неприступную твердыню, значит, вам и наша помощь не нужна. Справляйтесь сами.
В трубке повисла тишина. Потом юрист медленно произнёс:
— Чёрт возьми… Они с самого начала это планировали?
— А вы сомневались? — я направился к плавильне, где уже должны были ждать с готовым тиглем. — Но знаете, что вдвойне смешно? Канцелярия пишет о том, что Стрельцы нарасхват, и власть отправляет их в уязвимые поселения. По факту же, как рассказывал воевода Ракитин, ничего подобного не происходит без солидной взятки.
— О, кстати о взятках! — оживился Стремянников. — Я тут поговорил со старшим секретарём Мамонтовым. Пришлось скататься во Владимир. Выпили по рюмочке за старые времена, разговорились…