Рубиновый тигель, установленный на специальной платформе, медленно наполнялся серой породой с прожилками Сумеречной стали. Вес набирался внушительный — даже четверо здоровых мужиков с трудом ворочали особо крупные куски.
— Хватит, — скомандовал я, когда тигель заполнился на три четверти. — Больше не стоит, для первого раза достаточно.
Вершинин с помощниками навалились на рычаги подъёмного механизма. Скрипнули блоки, натянулись канаты. Платформа с тиглем медленно поползла вверх, а затем по направляющим переместилась к жерлу печи.
— Осторожнее! — крикнула Мария Сомова, волнуясь. — Если уроните, второго такого тигля у нас нет!
— Не учите учёного, — пробурчал один из рабочих, но хватку ослаблять не стал.
Наконец массивный сосуд опустился в специальное гнездо внутри печи. Я проверил положение — идеально по центру, как и должно быть.
— Закрываем! — скомандовал Арсеньев.
Тяжёлая крышка с лязгом опустилась на место. Вершинин пробежался по периметру, проверяя герметичность.
— Можно начинать, — доложил он.
Я кивнул Черкасскому:
— Тимур, первый этап — равномерный прогрев до тысячи градусов. Не спеши.
Пиромант сосредоточенно кивнул и положил ладони на специальные рунические пластины у топки. Воздух вокруг него задрожал от жара, и в глубине печи зародилось оранжевое пламя.
— Надежда, ваш выход! Равномерный поток, без рывков.
Аэромантка вздохнула, словно приговорённая к казни, и начала работать. Серебристые пряди в её тёмных волосах взметнулись от магических потоков, а изящные пальцы выписывали в воздухе сложные пассы, направляя воздух через боковые каналы в топку.
— Я чувствую себя живым кузнечным мехом, — пробормотала она. — В Смоленской академии нас учили создавать воздушные барьеры для защиты от пуль, а не… это.
— Зато практическое применение магии, — заметила Василиса, наблюдая за процессом сквозь прозрачные стенки тигля. — Температура растёт равномерно.
Прошло минут пятнадцать. В плавильне становилось всё жарче, несмотря на отводящие тепло руны. Надежда уже промокла от пота, но продолжала поддерживать воздушный поток.
— Тысяча градусов, — доложил Арсеньев, сверившись с измерительными артефактами. — Порода начинает нагреваться.
— Тимур, теперь постепенно поднимаем до тысячи девятисот. Надежда, усильте поток на двадцать процентов.
— Ещё больше⁈ — взвыла аэромантка. — Я же не паровая машина! И вообще, у меня платье прилипло к… кхм, спине самым неприличным образом!
Но воздушный поток усилился. Пламя в печи из оранжевого стало жёлто-белым, потом начало отдавать в синеву. Температура неумолимо ползла вверх.
— Тысяча пятьсот… тысяча шестьсот… — считывал Арсеньев.
Через рубиновую стенку я видел, как в тигле происходят изменения. Серая порода оседала, уплотнялась, а наверх всплывал серебристо-синий металл с характерным отливом.
— Смотрите! — воскликнула Мария. — Шлак действительно идёт вниз!
— Тысяча восемьсот… тысяча восемьсот пятьдесят…
Металл в тигле начал издавать низкое гудение, едва различимое за рёвом пламени. Серебристая поверхность подёрнулась фиолетовой дымкой.
— Есть! Тысяча девятьсот! — объявил артефактор. — Держим температуру!
Следующие полчаса тянулись мучительно долго. Черкасский стоял неподвижно, весь в испарине от напряжения. Кронгельм уже не жаловалась — все силы уходили на поддержание воздушного потока. Остальные напряжённо следили за процессом.
— Фиолетовое свечение усиливается, — прошептала Василиса. — И это гудение… Я его костями чувствую.
Она была права. Низкочастотная вибрация проникала в самую глубину тела, резонируя с чем-то первобытным.
— Достаточно, — решил я. — Прекращаем нагрев. Тимур, гаси пламя. Надежда, можете отдохнуть.
Аэромантка буквально рухнула на ближайшую скамью:
— Всё… Я больше никогда не буду жаловаться на духоту в классах… По сравнению с этим адом, моя школа — курорт в горах…
— Вы молодец, — похвалил я. — Без вас бы не справились.
— Можете это письменно засвидетельствовать? — простонала она. — А то никто не поверит, что аристократка работала… кузнечным мехом при плавке какого-то металла.
— Теперь нужно дать остыть до тысячи семисот и разливать, — заметил Арсеньев.
Ждать пришлось ещё четверть часа. Наконец, температура упала до нужной отметки.
— Открываем печь! — скомандовал я. — Готовьте формы!
Рабочие расставили массивные чугунные изложницы, покрытые изнутри тонким слоем Сумеречной стали — снова мне пришлось постараться, работая с чистой породой. Подъёмный механизм снова заскрипел, поднимая раскалённый тигель из печи. Даже через защитные руны жар был невыносимым.