Матвей дёрнулся, словно от удара. Глаза расширились, и на мгновение в них мелькнул прежний огонь — тот самый, что когда-то делал его одним из лучших студентов Смоленской академии. Маг несколько раз моргнул, явно пытаясь понять, что произошло.
— Я… — голос сорвался, и Матвей откашлялся. — Что вы…
Он замолчал, прижав ладонь ко лбу. По его лицу пробежала целая гамма эмоций — замешательство, испуг, недоумение.
— Странно, — пробормотал метаморф. — Только что подумал о вечерней бутылке, и… — он поморщился, словно от головной боли. — Меня чуть не вывернуло. Как будто само тело протестует против мысли о выпивке.
Крестовский посмотрел на меня с подозрением:
— Это вы сделали? Но как? Я не чувствовал магического воздействия. Никаких ментальных щупов, никакого вторжения в сознание. Просто… просто ваш приказ, и теперь я физически не могу даже думать об алкоголе без тошноты.
Маг провёл рукой по спутанным волосам, и я заметил, как дрожат его пальцы — первые признаки ломки.
— Двадцать лет… — прошептал он, всё ещё глядя на меня с непониманием. — Двадцать лет я глушил воспоминания дешёвым вином. И вдруг… словно кто-то перекрыл кран. Просто взял и перекрыл.
Он покачал головой:
— Не понимаю, как вы это сделали. Это не похоже ни на одну известную мне школу магии. Но… — Матвей криво усмехнулся, — результат налицо. Даже мысли о вине теперь вызывают отвращение.
Крестовский поднялся, пошатнулся, но устоял:
— Ладно. Раз уж вы каким-то образом отобрали у меня единственное утешение, придётся жить трезвым. Приведу себя в порядок. Но когда начнётся ломка — а она начнётся, поверьте — надеюсь, вы знаете, что делаете. Я могу неосознанно перекинуться… Такое уже случалось.
Мысленно я скривился, представив метаморфа в боевой форме, который мучается от белой горячки.
— Когда станет худо, найди либо нашего врача — итальянец, не перепутаешь, либо целителя по имени Георгий Светов.
Метаморф медленно кивнул и добавил:
— И… спасибо. Наверное. Сам бы я никогда не смог остановиться.
Проводив мага, я вышел на улице. Кузьмич что-то объяснял новоприбывшим, активно жестикулируя. Дети ветеранов с любопытством разглядывали местную детвору. Жизнь острога продолжалась, несмотря на приближающуюся угрозу.
«Триста жизней, — подумал я. — Триста причин не сдаваться».
Вернувшись в кабинет, я достал магофон и набрал знакомый номер. Гудки тянулись мучительно долго — Стремянников явно был занят. Наконец в трубке раздался голос юриста:
— Слушаю.
— Пётр Павлович, добрый день. Есть одно дело.
— Прохор Игнатьевич, — в голосе адвоката появились заинтересованные нотки, — чем могу быть полезен?
Я устроился поудобнее в кресле, собираясь с мыслями. То, что я задумал, было скорее формальностью, но необходимой.
— Мне нужно, чтобы вы составили и подали официальный запрос в княжескую канцелярию Владимира. От моего имени как воеводы Угрюма.
— Запрос? — Стремянников явно доставал блокнот, я услышал характерный шелест бумаги. — О чём конкретно?
— О предоставлении отряда Стрельцов для защиты населения острога в связи с приближающимся Гоном Бездушных.
На том конце провода воцарилась тишина. Потом юрист осторожно уточнил:
— Вы же понимаете, что шансы на положительный ответ…
— Практически нулевые, — закончил я за него. — Знаю. Более того, почти уверен, что мне намекнут на необходимость «дополнительного финансирования» для решения вопроса.
— Тогда зачем? — в голосе Стремянникова сквозило искреннее недоумение. — Простите за прямоту, но это пустая трата времени. Князь Веретинский не пошлёт Стрельцов в Пограничье, тем более в ваш острог.
Я усмехнулся, хотя адвокат не мог этого видеть:
— Недавно у меня состоялся интересный разговор с воеводой Ракитиным из Иванищ. Знаете, что он рассказал? Руслан обратился за помощью в ту же канцелярию. Ответ был предсказуемым — тысяча рублей за отряд из двадцати Стрельцов. Для маленькой деревни — неподъёмная сумма.
— И вы хотите получить такой же отказ?
— Я хочу услышать это своими ушами, — мой голос стал жёстче. — Пусть будет официальный документ, подтверждающий, что княжеская власть отказывается защищать своих подданных. Пусть будет зафиксировано, что с нас берут налоги, но не предоставляют защиту.
Пётр Павлович понимающе хмыкнул:
— Собираете доказательную базу? Планируете использовать это в будущем?
Умный человек. Сразу уловил суть.