— Ты ни в чём не виноват, — отрезал я, — это магия Бездушных, подлая и злая. Соберись сам, десятник и собери вместе всех уцелевших бойцов. Сколько у тебя осталось в строю?
— Около двух десятков, из тех, кого удалось найти и кто способен выполнять приказы.
Я окинул взглядом бастион, просчитывая тактику. Лобовая атака в центр, где кипела каша из Бездушных была бы самоубийством. Но можно использовать другой подход — восстановить контроль над стенами, зажав противника.
— Соколов, собирай всех выживших и готовься к наступлению вдоль правой стены. Твоя задача — выбить тварей с укреплений и закрепиться там. Можешь справиться?
— Есть, воевода! Только… — сержант колебался.
— Говори.
— У нас мало боеприпасов. В панике многие побросали амуницию.
— Понял. Действуй осторожно, береги людей. Продвигайтесь по верху стены, не подпускайте никого к себе, если что, берите Бздыхов на холодняк, как на обычной охоте.
Соколов кивнул и исчез, собирая своих людей.
Ярославу я отправил по левому флангу с тем же приказом. Шансов у неё было куда больше, двадцать элитных свежих бойцов должны были легко справиться с задачей.
Засекина посмотрела в указанном направлении, быстро оценивая обстановку.
— Сделаем, — княжна поняла мой план, едва я его озвучил. — Берём Бздыхов в кольцо?
— Именно, — кивнул я. — Задача — зажать Бездушных в центре между двумя группами, отрезать им пути отступления. Крестовский будет продолжать крушить их посередине, а вы очистите фланги.
Засекина развернулась к своим бойцам ставя перед ними задачи. Напоследок, она вдруг оглянулась.
— Воевода, — в её глазах мелькнуло волнение и понимание, — А что вы собираетесь делать?
— А у меня назначена одна неотложная встреча. Было бы невежливо заставлять дорогого гостя ждать.
Глава 5
Отец Макарий стоял в центре переполненной цитадели, где сотни людей сбились в тесный круг, словно овцы перед бурей. Его богатырская фигура возвышалась над толпой, но священник не чувствовал себя великаном — скорее пастырем, которому предстояло успокоить паству перед лицом смертельной опасности.
Первыми весть о прорыве восточного бастиона подхватили беженцы из Сергиева Посада — те самые, кто совсем недавно нашёл приют в Угрюме. Женский крик прорезал воздух цитадели:
— Всё пропало! Твари прорвались! Мы все умрём!
Паника распространилась быстрее лесного пожара. Матери прижимали к себе детей, старики крестились дрожащими руками, подростки метались между взрослыми, пытаясь понять, что происходит. Священник видел, как страх охватывает людей, превращая их в обезумевшую толпу.
— Тише, чада мои, — его мелодичный голос, казалось, не мог пробиться сквозь нарастающий гул паники. — Не поддавайтесь унынию раньше времени.
Но слова тонули в общем шуме. Тогда отец Макарий сделал то, что умел лучше всего — он начал петь. Низкий, глубокий голос священника полился над толпой, как мёд из сот:
— «Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится…»
Псалом девяностый, молитва воинов и защитников. Макарий помнил, как пел его двадцать лет назад, когда сам стоял на стенах с ружьём в руках, отражая натиск Бездушных. Тогда он ещё не носил рясу, а был простым Стрельцом, но уже тогда знал — вера сильнее страха.
Постепенно крики стихали, люди начали прислушиваться. Старики подхватили знакомые слова, за ними потянулись женщины. Священник поднял массивную руку, благословляя собравшихся:
— Братья и сёстры! Я знаю ваш страх. Двадцать лет назад я стоял на стенах Рязани, когда Гон обрушился на наши земли. Тогда я ещё не носил этой рясы, был молодым Стрельцом, полным гордыни и полагался только на силу оружия. Видел, как твари рвутся сквозь огонь и сталь, слышал предсмертные крики товарищей…
Толпа затихла окончательно. Даже плачущие дети умолкли, заворожённые спокойным голосом великана в рясе.
— И знаете, что меня спасло тогда? Не моя сила, не меткость — а то, что рядом оказался старый сержант, который в самый страшный момент сказал: «Держись, сынок. Мы не одни». И правда — откуда-то нашлись силы стоять, когда другие бежали. Откуда-то пришла помощь, когда её не ждали. Может, это просто люди друг друга поддержали. А может, и впрямь Господь через них действовал. Я тогда не понимал, а теперь знаю — чудеса случаются через простые вещи.
Среди стариков кто-то кивнул — седобородый мужчина с обрубком вместо левой руки: