Император Пограничья 9
Глава 1
Боль пульсировала волнами, накатывая от искалеченной руки к голове и обратно. Сознание плыло, грозя окончательно ускользнуть в благословенную темноту. Я чувствовал, как Ярослава подхватывает меня под плечи, не давая упасть на усыпанную трупами землю.
— Держись, Платонов! — её голос звучал напряжённо, но без паники. — Открой рот, быстро!
Даже сквозь пелену боли я отметил её собранность. Любой другой впал бы в панику, увидев такие раны. Даже опытный боец растерялся бы, оказавшись один на один с умирающим командиром посреди вражеской территории. Но Засекина действовала чётко, уверенно — как человек, не раз вытаскивавший товарищей с того света. Недаром она пять лет водит Северных Волков через все круги пограничного ада.
Холодное горлышко флакона прижалось к губам, и горькая жидкость потекла в горло. Боевая алхимия — я узнал вкус по жжению на языке. Не целебное зелье, а психостимулятор, который заставит тело работать, несмотря на травмы. Через несколько секунд туман в голове начал рассеиваться, хотя боль никуда не делась — просто стала острее, чётче.
— Так, не шевелись, — княжна опустила меня на землю, быстро осматривая руку. Её пальцы скользили по искорёженной конечности с профессиональной уверенностью. — Компрессионная травма. Видишь, как раздуло предплечье? Кровь и отёк не находят выхода из-за жёстких фасциальных оболочек мышц, распирая ткани изнутри.
Я попытался сфокусировать взгляд на руке. Предплечье действительно выглядело чудовищно — распухшее, багровое, с проступающими под кожей тёмными пятнами.
— Давление пережимает сосуды и нервы, — продолжала Ярослава, доставая боевой нож. — Если не действовать сейчас, ткань начнёт отмирать. Без экстренного вмешательства — ампутация.
— Делай что нужно, — прохрипел я сквозь стиснутые зубы.
Засекина подняла ладонь, и над её пальцами заплясало небольшое пламя — слабая магия огня, но достаточная для нужд. Она провела лезвием сквозь огонь несколько раз, нагревая металл докрасна.
— Вот, держи, — она сунула мне в рот обломок древка. — Закуси покрепче. Будет больно.
Я послушно сжал дерево зубами, наблюдая, как девушка ждёт, пока лезвие немного остынет — достаточно, чтобы не прижечь ткани, но всё ещё стерильное от жара. Её движения были быстрыми и точными — никакой дрожи в руках, никаких лишних жестов.
— На поле боя такое случается, — заговорила она, явно больше для себя, чем для меня. — Когда вражеский геомант стиснул камнями нижнюю часть тела нашего бойца, штатный лекарь Северных Волков показывал, как действовать. Главное — снизить давление, дать крови выход…
Лезвие коснулось кожи, и я едва не выплюнул деревяшку от вспышки боли. Ярослава делала длинный продольный разрез вдоль предплечья, вскрывая напряжённые ткани. Тёмная кровь хлынула из раны, и давление сразу ослабло.
— Крестовский? — неразборчиво выдавил я, пока она работала. — Жив?
— Потом выясним! — рявкнула княжна, не отрываясь от процедуры. — Чем меньше будешь мешать, тем быстрее закончу и мы вернёмся в Угрюм. Так что замолкни и дай мне работать!
Я сосредоточился на дыхании. Где-то вдалеке слышался шум — топот множества ног, нечеловеческие вопли. Бездушные. Смерть Кощея дезориентировала их, но не остановила. Рано или поздно они найдут нас, а мы далеко не в лучшей форме для боя.
— Почти готово, — пробормотала Ярослава, делая ещё несколько точных надрезов. — Осталось только…
Шаги. Тяжёлые, неровные, но определённо человеческие. Я напрягся, пытаясь дотянуться левой рукой до оружия, но Засекина прижала меня к земле.
— Не дёргайся!
Из-за деревьев показалась фигура. Матвей Крестовский выглядел так, будто на него упал дом. Одежда висела лохмотьями, всё тело покрыто ссадинами и кровоподтёками, пальцы на левой руке неестественно изогнуты. Однако он был жив и даже шёл самостоятельно, хоть и пошатываясь, как пьяный.
— Воевода в порядке? — прохрипел метаморф, подходя ближе.
— Будет в порядке, когда я закончу! — огрызнулась Ярослава, доставая из внутреннего кармана запечатанный пакет с бинтами. — И вообще, что ты тут расхаживаешь? Сядь, пока не упал!
Крестовский послушно опустился на землю рядом, морщась от боли. Я заметил, как его взгляд скользнул по трупу Кощея, и в глазах мелькнуло мрачное удовлетворение.
— Мы его сделали, — пробормотал он. — Двадцать лет ждал этого момента…
Ярослава накладывала повязку на мою руку — не обычную тугую, которая только усугубила бы компрессию, а особую, щадящую. Ткань ложилась свободно, впитывая кровь, но не сдавливая повреждённые ткани.