Сэр Кент перебрался с седла на крышу кареты. Правильно выбранная позиция защищала его куда лучше, чем любая броня или искусство обращения с мечом.
— Приведите мне еще капитанов, — я снова нацелил арбалет на Деверса.
— Нет, подождите! — Он поднял руки, словно это могло остановить стрелу. — Он сейчас будет здесь!
— А вы — нет.
Я сжал спусковой крючок, но прежде чем я смог надавить достаточно сильно, ряды гвардейцев расступились, и Ярко Ренар предстал передо мной на чалой кобыле, в золотой броне. Я навел арбалет на него.
— Я бы еще кого-то послал, просто чтобы посмотреть — знаю ли я тебя в лицо.
Так получилось — я знал, как он выглядит, хотя мы ни разу не встречались.
Ярко не был пухлым, как его брат, и не обладал обманчивой любезностью Марклоса. Он был выше и шире в плечах и больше похож на моего дядю, волка из Ренара.
Я подогнал к нему Брейта. Вокруг множество рук крепче сжало рукояти мечей.
— Вот. — Я протянул капитану Деверсу заряженный арбалет и наклонился, шепнув заговорщически: — Если он нападет на меня, тут же стреляйте. Вы здесь, чтобы защитить меня, запомните. У кузена Ярко есть собственные защитники, гвардейцы, которые едут с ним из Крага.
Я развернул Брейта.
— Ярко, рад, что ты присоединился к нам.
— Кузен Йорг.
Его лошадь обошла капитана Россона, все еще умирающего, чертовски долго для того, кому пробили грудь.
Я сжал Брейта ногами, и он шагнул еще ближе. С пустого шлема Харрана кровь капала мне на ногу.
— Я не в восторге, Ярко.
— И я, кузен Йорг.
— Этот твой мятеж выставил меня слабым перед врагами, Ярко.
С учетом того, сколько бойцов пало при освобождении Годда, оборона от принца Оррина могла бы быть не столь отчаянной. Годд остался в скверном состоянии — не лучшее начало.
— Ты сидишь на моем троне, кузен. — У него были холодные глаза, как у отца, и одновременно дикие, как у дяди. Я бы дорого дал, чтобы увидеть, что творилось при дворе, когда Ярко явился умолять короля Олидана о милости. Как мой отец встретил племянника? — Ты правишь моим народом, — сказал Ярко.
— Они любят меня.
Я улыбнулся, чтобы задеть его. Ярко и так все знал: королей-победоносцев любят, а цена быстро забывается. Горцы теперь гордились тем, что оказались в центре союза многих стран. Будучи подданными моего дяди, они были в Империи ничем, о них и не вспоминали. Счастливее и, несомненно, в большей безопасности, но это можно отдать за большее уважение — мы же низменные создания, грубые, вскормленные кровью.
— Что тебе от меня нужно, Йорг?
Он изобразил, что зевает и борется с этим.
— Смотрю, тебя волнует наследство, кузен, но ты вроде бы простил меня за своего отца. — Я пожал плечами и наклонил голову, выражая удивление. — И своего милого братца.
— Я не забыл о них.
Желваки на его лице напряглись.
— Возможно, ты хочешь, чтобы что-то напоминало о них и о твоем утраченном наследстве? Твоей потерянной гордости. Лишиться семьи, наверное, непросто.
Я вытащил Гога из ножен, направив рукоятью на кузена. Это был клинок дяди Ренара, древний, выкованный из стали Зодчих и переданный дому Анкрат дедом моего отца, когда при разрушении Империи он захватил горные территории.
Ярко принял меч, и весьма быстро. Лучше держать его в своих руках, чем видеть в моих. Я чувствовал, как в нем закипает ненависть. Для некоторых людей нет яда страшнее подарка и горше жалости. Я же знаю.
— Разумеется, — сказал я. — Если со мной что-то случится, если Высокогорье однажды возжаждет увидеть на троне чистокровного Ренара, корона достанется не тебе.
Клинок, сталь его предков, стоял между нами.
Он нахмурился, сведя черные брови.
— Ты городишь глупости, Анкрат. В очереди к трону я впереди твоего пищащего отпрыска.
Уильям, как по заказу, закричал, прежде чем Миана успела заткнуть ему рот.
— Но даже претендуя на титул твоего отца, Ярко, ты же признаешь, что у него прав больше, чем у тебя?
— Моего отца?..
Острие его меча, или клинка, как я предпочитал называть Гога, нацелилось мне в сердце. Моя кираса лежала у меня за спиной в седельной сумке, аккуратно упакованная.
— Надо было дать дяде умереть. Тот, кто лучше меня, дал бы. Но мне так нравится болтать с ним. Настолько, что я готов тащиться вниз в подземелья по несколько раз в неделю. Он часто говорит о тебе, Ярко. Сейчас трудно понять, что именно, но не думаю, что дядя Ренар доволен тобой.