Я высвобождаю магию, позволяя разлиться по комнате. Сначала она стирает кровь, очищая каждое место на кухне. Если полиция решит прошарить здесь все, то на кухне для них будет все чисто. Даже Полития, полиция сверхъестественных сил, не в силах будет найти и следа крови, хотя те могут заметить слабый магический след, оставшийся от моей силы.
Затем я разбираюсь с разбитой бутылкой. Обычно на такого рода делах я прячу улики. Я делал так достаточно долго, зная, что клиенты не любят обязательств. Держать повсюду немного гребаных напоминалок об их поступках значительно способствует поддержанию честности в мужчинах и женщинах.
Теперь я понимаю, что не хочу, чтобы девушка беспокоилась об уликах.
Мягкотелый сосунок. Даже если она та, о ком ты думаешь, некоторый компромат на нее все равно не помешает. Но вместо этого я сжигаю улику.
Когда я заканчиваю на уборке, перехожу непосредственно к телу.
Кусок дерьма. Я могу воссоздать вечер девушки по тому, что видел. На кухонном столе лежит тетрадка с учебником. Домашнее задание. В какое-то время между школьным заданием и ужином жизнь у нее превратилась в ад.
Где-то между разбитой бутылкой и раной на шее мертвого мужика; она, должно быть, использовала бутылку как оружие, думая, что тот будет держать дистанцию. Но он не стал, пошел на нее, поэтому она и замахнулась на него, разрезав шею и задев артерию в процессе. И, что ж, как только это случилось, игра окончилась.
Эта бедняга убила мужчину, и вместо того, чтобы позвонить в полицию или Политии, она позвала меня. Волосы на моих руках встали дыбом. Это не просто счастливая случайность; либо скоро моя смерть… либо нас свела судьба.
Я заново оцениваю мужчину у моих ног.
Черты кажутся знакомыми…
Я застываю.
— Это тот, о ком я думаю?
Ей не нужно отвечать; я слышу ответ из глубоких уголков дома.
…Хью Андерс…
Я поочередно выдаю ругательства.
Этот покойник — уважаемый провидец в некоторых кругах и пакостный в других. Неудивительно, что я узнал его; мы были своего рода коллегами — оба жили за счет преступников.
И эта девушка сделала мою услугу неоплачиваемой в десять раз сильнее.
— Черт, проклятые сирены, — бормочу я. — Твоя неудача передастся мне.
Как только сверхъестественный мир поймет, что Хью умер, все люди из разных сфер начнут везде ковыряться и задавать неприятные вопросы. У Хью десятки, если только не сотни клиентов, которые вызовут собственную бригаду по очистке, готовые стереть все чертовы намеки, что могут связывать их с покойником. Откроется сезон на того, кто был связан с Андерсом.
И я как раз смотрю на этого самого человека.
Мне придется заплатить за это. Жизни людей или их воспоминания нужно будет стереть. Все ради девушки с пьянящими глазами… которая может, а может и не быть моей парой.
Сердце замирает.
— Есть какие-нибудь родственники? — спрашиваю я. Слишком идеально, чтобы быть правдой.
Она качает головой, обхватывая себя руками за торс, будто обнимает саму себя, и я притворяюсь, что у меня нет никаких побуждений защитить и утешить ее.
Я ругаюсь снова. Осиротевший подросток, убитый отец… История звучит знакомо.
— Сколько же тебе лет?
— Через две недели будет шестнадцать.
Я расслабляюсь от услышанного, потому что могу работать с шестнадцатилетками.
— Наконец, — вздыхаю я, — хоть какие-то хорошие новости. Собирай вещи. Завтра ты переезжаешь на остров Мэн. — Где издалека я смогу следить за тобой.
Она выглядит, будто я шлепнул ее по голове.
— Что? Подожди… завтра?
— Через пару недель в Академии Пил начинается летняя сессия, — поясняю я спокойно. Я уже дергал за некоторые ниточки, чтобы зарегистрировать туда камбиона — полу-человека полу-суккуба. Академия Пил не особо любит темных существ, когда те расхаживают по их залам; всегда требуется несколько сделок и заламываний рук — как в переносном, так и в буквальном смысле — чтобы зачислить туда нежелательных существ. С этой девушкой проблем не будет.
— Ты будешь там учиться, и никому не будешь рассказывать о том, что убила гребаного Хью Андерса. — Эта работа станет погибелью моего существования. Из всех живущих именно Хью, мать его, Андерс.
— Если, конечно, — добавляю я, — не хочешь, чтобы я оставил тебя с этим беспорядком. — Навряд ли это произойдет.
— Нет… прошу, не надо!
Ее отчаяние, как удар по животу. Я не знаю, что делать со странным чувством, которое путает меня.
И я все еще не могу решить, ловушка ли это, или все по-настоящему.