В коридоре визжат девчонки, и тем количеством духов, витающим в воздухе можно убить.
— Твою ж мать, — произношу я, материализуясь в комнате Калли. — У вас в коридоре все носятся, сломя голову. — Подойдя к ее окну, я выглядываю наружу и вижу, как студенты в смокингах и вечерних платьях направляют в зал Академии Пил. — Что сегодня намечается? — спрашиваю я.
Сегодня народ сияет чуть ярче под звездами. Это мой любимый вид магии — чисто органический. Заклинания не нужны. Если бы я сейчас вернулся в Царство, магия наполнило бы ночь, нарастив мою силу. Я чувствую шевеление магии внутри. Человеческая магия и магия фейри не очень совместимы, но в воздухе ее столько, что она влияет на мою.
— Майский бал, — отвечает Калли.
Что-то в ее голосе заставляет меня обернуться. Калли сидит на компьютерном кресле в шортах и поношенной футболке, волосы собраны в пучок.
— Почему ты не готовишься?
— Потому что не пойду. — Она подтягивает ноги к груди.
— Не пойдёшь?
Калли старается сохранить бесстрастное выражение лица.
— Меня никто не приглашал.
Мне хочется смеяться. Я никогда не приглашал ее проводить со мной вечера, заключать сделки или жить в моем сердце, но она без труда все это сделала.
— С каких пор ты ждёшь дозволения? — интересуюсь я. — И, к тому же, как такое возможно?
Я имею в виду то, что парни-подростки думают членом, а Калли прекрасна, как яркое солнце. Она пылает с изысканной интенсивностью, что иногда больно смотреть.
— Как возможно что? — Она смотрит на свои колени.
— Что тебя никто не пригласил.
Она пожимает плечами.
— Мне казалось, что это по твоей части — разбираться в людских мотивах.
Я складываю руки на груди и хочу ударить себя по голове. При всем моем понимании мотивов людей, я не сразу замечаю упущенное. Несмотря на уникальность Калли, она — подросток, который хочет, чтобы ее отвели на танцы, и покорить там всех. Она хочет один раз показать всем сверстниками, что она важнее, чем они думали. Она хочет, чтобы мы были настоящими, хотя бы на один вечер. И я могу ей это подарить.
— Что? — спрашивает она, заметив мой взгляд.
Это плохая идея. Школьные танцы означают общение с кучей подростков, и быть видимым всеми. Но я хочу, чтобы Калли была счастлива. Всегда.
— Ты хочешь пойти на Майский Бал? — спрашиваю я.
— Не понимаю, какая разница?
Она так говорит, но я теперь внимательнее, и ловлю целую тонну подтекста. Она хочет пойти, даже не считая себя обычной девушкой с земными мечтами.
— Большая, — говорю я. — Ну, так что?
Она открывает рот, но не может сказать, что именно этого и хочет.
Моя милая сирена.
Я подхожу к Калли и становлюсь на колени, не обращая внимания на боль крыльев, которые рвутся наружу. С каждым днем становится все труднее их прятать, а сегодня хуже всего.
Собираюсь сбросить прикрытие.
Но сейчас это неважно. Калли округляет глаза, и мне это нравится. Я беру ее руку в свою. И начинаю улыбаться.
— Не хотела бы ты, Каллипсо Лиллис, отвести меня на Майский бал?
Я достаю платье для Калли, поскольку у нее их нет, и оставляю ее на час с небольшим собраться. Зная женщин, я понимаю, что времени на прихорашивание мало, но лишь это у нее есть, если хочет успеть на танцы вовремя. Вернувшись, я стучу в ее дверь. С этой секунды, я буду действовать так, как на обычном, самом настоящем свидании. Некоторые девушки в коридоре вздрагивают, увидев меня, стоящего с руками в карманах у комнаты Калли. Они осматривают меня, затем начинают переводить взгляды с меня на дверь и обратно. Я прекрасно знаю, что эти хихикающие идиотки не дружат с Калли.
Дверь открывается, и все мысли о соседках Калли вылетают из головы.
Твою мать.
Распущенные волосы Калли волнами ниспадают по спину, а пронзительные глаза словно светятся изнутри. Я никогда раньше не завидовал одежде, но теперь ревную, потому что платье ласкает каждый изгиб тела Калли. Я совершил ошибку, серьезную, ужасную ошибку. В этом платье Калли не похожа на подростка, а выглядит, как моя королева. Внутри нарастает желание заявить о том, что она моя.
«Она твоя. Отныне и навсегда. Дай ей вина. Переведи на свою сторону и покажи, что значит быть твоей парой».
Я сметаю эти мысли.
Этот вечер может стать моей погибелью.
Калли осматривает себя и теребит платье, выглядя одновременно довольной и смущенной тем, что надела его.