Я пишу эти строки, сидя в тени финиковой пальмы. Перед глазами ходят зеленые круги - так ослепил меня Гелиос. Горячий воздух обжигает легкие. Пот капает на пергамент, и буквы расплываются. Наши потери незначительны.
20 июня
Мы провели два дня в Укумбре, поместье персидского вельможи. К счастью для нас, у него не поднялась рука жечь свои поля и сады. Наконец-то мы наелись и напились досыта! Солдаты почти счастливы. Я приказал им забрать с собой все припасы - уходя отсюда, мы должны все сжечь. Вряд ли нам встретится столько провианта до границы, а до нее еще добрых двадцать дней пути.
21 июня
Идем вперед. Кругом холмистая пустыня. Мы отошли от Тигра на двадцать миль к западу и движемся на север. Сегодня утром персидская конница атаковала арьергард нашей пехоты. К счастью, рядом была конница петулантов, которая и отогнала персов. В бою был убит один из визирей Шапура -Адак; солдат, убивший его, принес мне снятые с него доспехи. Когда я награждал солдата, Салютий вдруг сказал: "А ведь мы с Адаком были добрыми друзьями", - и напомнил мне, что когда-то этот визирь был персидским послом при дворе Констанция. Вечером было неприятное происшествие: вместо того чтобы ударить на персов одновременно с петулантами, конница легиона терциаков дрогнула, и вместо полного разгрома персов получилась беспорядочная свалка. За это я разжаловал четырех трибунов в солдаты, но более строго никого наказывать не стал - мы не можем попусту терять людей, будь то трусы или храбрецы.
Похоже, мы заблудились. Мы движемся строго на север, но у нас нет карт, чтобы определить, где найти поселения и воду. Правда, два дня назад в Укумбре старый перс, хорошо знающий местность, вызвался быть нашим проводником. Хормизд обстоятельно допросил его и считает, что он не лазутчик. Старик говорит, что через три дня мы выйдем в плодородную долину, которая называется Маранга.
22 июня
Бой. Казнь. Ветранион. Победа. Где мы?
Приск: Разумеется, старый перс оказался лазутчиком. Он вывел нас в Маранту, но это была вовсе не "плодородная долина", а каменистая пустыня, где мы оказались со всех сторон открыты для атак персидского войска. Юлиан едва успел построить армию полумесяцем и приготовиться к обороне. Первый залп выпущенных по нам персидских стрел почти не причинил вреда, а второго не последовало - Юлиан применил свой излюбленный тактический прием: пустил пехоту бегом на вражеских лучников, чтобы они не успели взять точный прицел.
Битва среди раскаленных камней продолжалась целый день. Я сидел в обозе и ее почти не видел; мне запомнились только удушающая жара, кровь на белых камнях и отвратительный рев слонов, далеко разносившийся в узкой долине.
"Казнь". Когда обнаружилось, что проводник нарочно завел нас в ловушку, его распяли.
"Ветранион". Это командующий легиона Зианнов, которого убили.
"Победа". Едва солнце зашло, как персидская армия исчезла. На каждого нашего убитого они потеряли трех, но история с лазутчиком напугала солдат - куда он завел нас? Может быть, лучше было бы пойти на север по берегу Тигра, хотя это и рискованнее? Всякий раз, когда Юлиан выходил из палатки, его засыпали этими вопросами, но он, как всегда, был уверен в себе.
"Где мы?" И в самом деле, где?
Юлиан Август
23 июня
Мы находимся в восьми милях от Тигра. Я решил пойти на север по берегу реки - правда, путь долгий и самый опасный из-за множества крепостей, но эта пустыня меня пугает. Мы полностью потеряли ориентировку - и преимущество оказалось на стороне противника. Продовольствия начинает не хватать; я приказал раздать солдатам мои припасы. Хормизд говорит, что Шапур все еще готов подписать со мной мир на достаточно выгодных условиях, и советует соглашаться. Это ужасает меня больше всего - если Хормизд отчаялся стать царем, значит, мы проиграли.
25 июня
Похоже, между нами и персами заключено молчаливое перемирие: они куда-то исчезли. Мы по-прежнему сидим в лагере - ухаживаем за ранеными, чиним доспехи и готовимся к дальнему пути на север. Мне вспоминается Ксенофонт, который тоже шел этим путем.
Только что я заснул с "Анабасисом" в руках. Сон мой был так глубок, что я не чувствовал себя спящим и считал, что все происходит наяву (для меня это необычно). Я даже слышал, как потрескивают, сгорая, насекомые, попавшие в пламя светильника. И вдруг я ощутил на себе какой-то взгляд и обернулся. У входа в палатку стоял высокий человек - лицо закрыто, в руке рог изобилия. Я попытался что-то сказать, но у меня отнялся язык, попробовал подняться - и не смог. Призрак долго стоял и грустно смотрел на меня, а потом, ни слова не сказав, повернулся и вышел. Я проснулся в холодном поту, подбежал к входу в палатку и выглянул. Кроме сонного часового, кругом не было ни души. Лагерные костры догорали. Я поднял взгляд к небесам и увидел, как на западе падает звезда; она прочертила длинный след, ярко вспыхнула и погасла. Я разбудил Каллиста.