Русские промерзали тогда "до костей" настолько сильно, что еще через два года (1814), когда царские армии вступили на территорию Франции — в разграбленных школах и учебных заведениях они выпивали спирт из банок с законсервированными пресмыкающимися, наверняка затем, чтобы, наконец-то, согреться.
В 1812 году с самого начала они рассчитывали на пространство и зиму как на свои главные козыри. "Поглядим, как Бонапарт перенесет морозы", — писала царица Елизавета своей матери. В Москве же русские пленные ворчали:
— Через две недели у вас выпадут ногти, а оружие само выпадет из ваших онемевших и полумертвых рук!
Уже после той кампании, Александр, называвший Кутузова "стариком", сказал:
— Старик имеет основание быть довольным, мороз сыграл ему на руку.
Здесь возникает тот еще вопрос, совсем ли доволен, поскольку эта зима забрала у маршала Кутузова сил столько, что до следующей зимы он уже и не дожил (умер он в апреле 1813 года), но фактом остается то, что последний раунд императорского покера выиграли терпение и упорство царя, ехавшие в серебристой карете Снежной Королевы, уста которой отпечатали на губах Великой Армии смертельный поцелуй. Помните у Андерсена? "Поцелуй был холоднее льда, он дошел прямиком до сердца, которое и так уже наполовину заледенело".
Это был разгром — о парадокс! — с победным финалом на Березине. Из шестисоттысячной Великой Армии до этой реки добралось неполных сорок тысяч человек! И как раз тогда же наступила неожиданная оттепель. Ее результаты были не менее фатальными, чем действие мороза. Многих солдат холод до сих пор поддерживал в состоянии постоянного напряжения, продлевавшего жизнь. Неожиданная перемена привела к тому, что перемерзшие конечности начали гнить и распадаться. Из-за этого погибли очередные тысячи, в том числе и командующий артиллерией, генерал Ларибуасьер.
Более прискорбным был факт, что оттепель сделала невозможной переправиться через Березину по льду, учитывая то, что единственный мост, в Борисове, был захвачен русскими. Две мощные российские армии заблокировали переправы и окружили французов, здесь стало очевидным, что из этого котла живым не выйдет никто. "Невозможно!", — говорили русские и находившиеся в их штабе англичане.
— Выражение "невозможно", — ответил на это «бог войны», — имеется только лишь в словаре глупцов.
На берегах Березины он еще раз обрел свой божественный гений и совершил истинное чудо. Несколькими феноменальными маневрами он обманул русских, изображая попытку переправы под Борисовом, а на самом же деле решил сделать это дальше к северу, под Студзянкой, где польские уланы обнаружили брод. Французские и польские саперы генерала Эбле, стоя по грудь в воде, среди плывущего льда, перебросили через реку два моста; почти все из них, вместе со своим командиром, заплатили за свой подвиг смертью. Зато остатки армии перешли реку (26–27 ноября) и, сражаясь с многократно превосходящим противником, прорвались в направлении Вильно.
Березина была величайшим триумфом Наполеона во всей его карьере. Из сотен восхищенных отзывов потомков приведу три:
Де Мейстр: "Никогда более Наполеон не проявил величие больше, чем под Березиной".
Макдоннелл: "Военный гений императора в те дни воссиял, как никогда".
Кукель: "Переход Березины принадлежит к великолепнейшим деяниям Наполеона".
Подобные победы знает биология — она была словно улучшение самочувствия умирающего перед самой смертной агонией.
Агония же имела место в белом пуховом ложе Снежной Королевы. Как на посмешище, сразу же после березинской оттепели на отступающих к западу французов ударили тридцатиградусные морозы. Тарле: "Морозы были настолько сильными, что после Березины раненных и падающих от недостатка сил уже не поднимали, позволяя им замерзать. В каждом полку, на каждой стоянке оставались десятки замерзших и десятки отупевших от мороза, которым никогда уже не было суждено проснуться".
Между Березиной и Вильно с Ковно два Михаила танцевали уже последний свой танец на балу у Снежной Королевы. У виленских ворот Ковно русские провели последнюю атаку. И тогда Ней… О, нет, это было бы святотатством. Никто не имеет права рассказывать об этом иначе, чем словами А.Г. Макдоннелла, который в этом описании оказался не менее гениален, чем "бог войны" на Березине: