-Да что мы можем сделать?! Покривляться на потеху публике? Не могу же я этих жмуриков кокнуть? Они люди, жены у них, дети.
-Не! Кокать не надо таких убогих. Фу! – поддержали Сергея другие члены мстительной банды.
-Ну наверху не такие убогие, но их я тоже не хочу кокать! И на диван снова я тоже не хочу! Что делать?
-Вы же говорили, что свободы для всех ищите.
-Я уже не знаю, чего я ищу! Противно все и лживо.
-Что, трудно быть Богом? Ковригин тоже не захотел! А поначалу он всех сытыми да счастливыми планировал сделать, как Демьян Курицын в свое время. Вот вы сейчас сытые, а мстите. И в Союзе не голодали, исключая дурдом в самом конце. А он все равно рухнул!
-Слушай, Печенег! Чего ты нам этим Союзом тычешь? Загадки загадываешь? Ты же сам против него был всегда! Либералом обзываешься, а коммунистов хвалишь!
-А за что мне их хаять? Они сделали все, что могли и даже больше! В отличии от нас, они подачек по миру не выпрашивали, в младшие братовья ни к кому не набивались, войну со всей Европой выдержали, хоть у нас потом и говорили, что это народ только победил, а коммунисты мешали. Чушь! Войну вся страна выиграла, все вместе. А вот Союз рухнул, когда народ промолчал на властный дурдом в девяностые. Все поучаствовали, кто делом, кто бездельем!
-Если они такие умные и успешные были коммунисты ваши, то чего тогда допустили такую катастрофу? – недоумевал Григорий Ковригин.
-А это не коммунисты допустили, это сами люди так решили! Поколение последнее советское, которое выращивалось с любовью и гуманизмом, образованное и верящее во всеобщее счастье и братство всех народов.
-Издеваешься?
-Нет! Они действительно добрыми и наивными были, но гремлинами! Им же всю жизнь толдычили, что Союз – царство справедливости и разума на Земле, что все было честно и никак иначе, что все вокруг с нами и за нас, что им надо только ходить на работу, верить в грядущий коммунизм и все получится. А когда наружу полезли кровь, грязь, несправедливость – все то, через что пришлось пройти их отцам и дедам, пройти и выстоять; они носы сморщили и отвернулись брезгливо! Типа, как вы могли такое допустить?! Мы не хотим в этом участвовать, мараться, то есть. Вот и рухнул Союз.
-Ну правильно! Столько людей сгинуло по лагерям и тюрьмам, от голода померли, депортированы были. Что, скажешь, не так все?
-Так! Все было и забывать нельзя! Но ты сам то что сделал? Под кофеек да хруст французской булки всех осудил и приговорил? Отодвинул кровавое наследство, похоронил все, ради чего они жили и страдали, и ждешь чистой манны небесной? Кто ты сам? Понятно, они убийцы и изверги, а ты – гремлин! Вот так получается, молодые люди.
-Я не хочу быть гремлиным, но ведь это все было! – разрывался пополам Григорий Ковригин – Как все исправить?!
-О! Снова на место Бога метишь! Хотя, может, ты в коммунисты записаться хочешь? Вот они точно мечтали всё исправить и переделать, причем любой ценой.
-Да скажи, что делать надо, Печенег! Хватит нас уже мучить! Достало все! – закричал Сергей Кошкин.
-Давайте жмуриков кокнем все-таки! Похоже, без этого не обойтись – радикализировался впереди всех толстый питерский банкир.
-Вот еще! Пускай москвичи с ними разбираются, отправим их туда на выборах – ехидничал Семен Талаш.
-Ой, я прямо не знаю. Но если надо, то давайте жмурить. А как? – страдал русский европеец.
-Чего как? Жмурить? Яйцами забьем и на самокатах сбежим, не догонят! – продолжал острить Семен.
-Можно чисто символически кокнуть – размышлял бездушный банкир – Как раньше позорили публично – гражданская казнь называется.
-Ну тебе ли не знать? Банки этим и занимаются как раз – казнят повсюду, кого символически кокнут в банкроты, у кого всю жизнь плохой кредитной историей обзовут, а кого и реально в гроб уложат! Слушай, Питер, ты кому и за что мстишь в Кулешах? Или банки новые технологии обворовывания провинциалов разрабатывают? А ты на разведку приехал? Так у нас нечего брать!