-Нет! Ты любил меня! И маму тоже – бормотал Григорий – Я всегда чувствовал, что ты думаешь обо мне. Но мы так мало времени проводили вместе! Завод! Всегда завод! – уже злился Ковригин-младший – Что я должен сделать?! О чем ты мне написал?! Я все сделаю, но он мне не нужен! Прости…
Очаровательная блондинка заглянула в кабинет:
-Григорий Александрович, что-то нужно принести? Эрих Михайлович поручил мне во всем вам помогать!
-Спасибо, Светлана – поблагодарил секретаря директора Ковригин – Все в порядке, только сумрачно здесь как-то!
-Сейчас! – Светлана шустро подняла жалюзи с большого окна, выходящего на центральную площадь между заводоуправлением и проходной – Ого! Уже собрались!
-Кто? – не понял Григорий и тоже подошел к окну.
Два десятка женщин, абсолютно прекрасных телом и душой в своем яростном порыве за справедливость и лучшее будущее, ринулись красочно протестовать перед хозяйскими окнами, будто по команде Светланы. У каждой валькирии были заняты обе руки – в одной вился по ветру российский триколор, в другой – крупно написанный лозунг (у всех - похожего содержания):
-Верните Крым!
-Крым наш!
- Руки прочь от Крыма!
- Крым сожрали!
Григорий задумчиво спросил Светлану – Лозунги какие-то странные? Он уже наш.
-Ваш! А им он тоже нужен!
-В смысле? Он же общий.
-Это за двадцать тысяч? У нас столько в месяц зарабатывают! А если мама одна, какой Крым?
-Так его что, делят, что ли? За деньги?
-А вы думали бесплатно? – задорно и с огоньком отвечала Светлана, но совершенно непонятно.
-Да ничего я не думал… Странно как-то – нерешительно бормотал Ковригин – А чего они здесь Крым требуют?
-А где еще? Вы же хозяин! Все деньги у вас!
-У меня столько нет – испугался Григорий – Целый Крым!
А на площади к прекрасным валькириям уже устремились корреспонденты Таруса, настраивая камеры на наиболее фотогеничных протестанток.
-Это политический протест? Почему такие требования?
-А чем мы хуже? Вот чем мой сын виноват?! Кое-кто завод получил просто так! А моему - Крым тогда дайте!
-Точно! Мы все за него платим, из каждого кармана повыгребали!
-Горбатимся, а толку чуть! Мы же на Францию не просим – только на Крым!
-Ну, ты и хватила! Франция! Наши рожи там не гожи! Это для хозяйских деток, а остальным - шиш!
-За себя говори! Моему все гоже! И Крым я не отдам!
-Я инвалид, без мужа рощу двоих детей. Они у меня слабенькие, болеют часто. А в Крыму такой климат и море! Несправедливо это! Верните Крым!
Внезапно по этой сумятице криков и телодвижений пробежала какая-то большая волна и, наткнувшись на стоящих перед входом в заводоуправление охранников, схлынула обратно в море, унося с собой прекрасных и загадочных валькирий с их весьма экстравагантными требованиями. Но ничто в нашем мире не проходит бесследно - прямо перед телекамерами Таруса неизвестно откуда буквально материализовался ошарашенный господин Царапкин, весь увешанный ленточками российского триколора. А еще он крепко сжимал в своих, не знающих физического труда, холеных, белых руках самый большой и самый оригинальный лозунг исчезнувших протестанток – «Мы на горе всем буржуям Крым вернем и потанцуем!»
Секундное замешательство, вызванное взаимным отказом господина Царапкина и корреспондентов Таруса поверить своим собственным глазам, сменилось яростным негодованием одного и ехидными вопросами других:
-И вам тоже Крыма мало, Францию подавай?!
-Это провокация! – в ответ завопил градоначальник – Да что происходит?!
-Крым ваш, господин Царапкин, или не ваш?
-Пуссик! Пуссик! Пуссик! – возмущенно скандировал мэр – Проверь! У них точно есть яйца! Я знаю!
-Успокойтесь, Симеон Иоаннович! – Игорь Владиленович Пуссик наконец-то пробрался к шефу - А вы хулиганы! Я полицию вызову!
Григорий озадаченно посмотрел на Светлану, но та, пожав своми красивыми, белоснежными плечами, возмущенно воскликнула:
-Бессовестный какой! Крым детям нужен, а он кто? Ни стыда, ни совести! Не давайте ему ничего, Григорий Александрович! Пожалуйста!