-Вы меня подстрекаете? На что?
-Я?! Скажешь, я тебе еще и яйца всучил? Чтобы лишний выговор получить? А оно мне надо?
-Это сумасшедший дом? Нормальные люди есть?!
-Мстить пойдешь?
-И чего я терплю? Я что, рыжий, что ли? Зачем я вообще сюда притащился?!
-Уезжаешь? Что так быстро?
Первым сдался Савва, он вскочил с дивана, захлопнул окно и сбросил штору. Удивленно обнаружив отсутствие бабушки в квартире, Савва решил все-таки самостоятельно выяснить отношения с наглым гвардейцем и выбежал на улицу. Ох, зря! Бурю безопасней переждать дома.
Состоявшаяся затем дискуссия оказалась весьма скудной как по форме, так и по содержанию. В основном она свелась к крикам:
-Ты кто такой?!
-А ты кто такой?!
-Имею право!
-За твои права мне выговоры получать?!
-Нафига мне твои яйца, свои есть!
-Намстят, а нам убирай!
-Ничего не знаю, ничего не скажу! Не докажете!
-Хорошо! В следующий раз никакой тебе форы! Бегай быстрей!
На этом, пожалуй, все, оппоненты выдохлись и разошлись. Только Савва почему-то свернул направо, а не налево к дому, а ведь двенадцатое июня уже наступило.
В это же самое время не последний житель поселка Металл Советов Павел Талаш возвращался домой с ночной смены, и путь его, в отличии от пути Айдара Валиева, пролегал прямо через площадь имени Максима Горького. Настроение Павла Александровича было прескверным, впрочем, таким же, как у обычного русского мужика, который абсолютно уверен, что его нагло и бессовестно использовали! Нет, на прошедшем субботнике на калинковской дороге Павел Александрович не перетрудился, совсем нет; но из-под палки любой труд не благородит никого. И вообще, кто-то миллиарды гребет, а кто-то должен бесплатно вкалывать! За что?!
Распирающее его изнутри возмущение помешало Талашу сразу обратить внимание на весьма странные знаки – он будто шел от одной старушки к другой, и все они четко выстроились в направлении площади Горького, производя весьма загадочные манипуляции. Кто-то из них еще стоял на коленках, кто-то уже пытался встать, но тоже с коленок. Павел Александрович возмутился еще больше – не любил он кулешовских старушек, и те его тоже – вечно обзывали скупердяем и гремлином намбарваном. А он им помогать должен, что ли?! И опять бесплатно! Да ни за что!
С такими возмущенными мыслями Талаш промчался мимо своих врагов и завернул за угол первого дома на площади, там отдышавшись и оправившись от надоедливой мысли, что старухам все-таки надо было помочь, а то они его окончательно возненавидят, он внезапно услышал голос. Просто голос, без головы, шеи, туловища и других частей человеческого тела, а еще голос этот был бесполым и задающим какие-то весьма странные вопросы:
-Мужчина, вы свободны?
-???
-Что ж вы бабушкам не помогли?
-??? – Талаш огляделся по сторонам, но разношерстная публика, готовящая всю ночь празднование Дня независимости России, уже разошлась по домам отдыхать, вокруг было пусто.
-Мы с вами, можно? – Талаш уже не только огляделся, он крутанулся на триста шестьдесят градусов вокруг своей оси, но так никого и не увидел.
-Мужчина, помогите! Мы заблудились!
-И вам бесплатно помогать?! Опять субботник! Нашли дурака! – природная жадность победила страх.
-Жмот! Да провалиться тебе на этом месте! Ну, кто так строит?! Как мы туда попадем?! Придурки! На ногах никто не стоит! Пьяные все! – голос растворился в кулешовском пространстве, но пожелание было исполнено.
Талаш рухнул на коленки, как и его враги-старушки. А сшиб Павла Александровича с ног самый большой мститель в Кулешах Савва Велиховский, свернувший, как мы знаем, не налево к бабушкиному дому после стычки с Айдаром Валиевым, а направо. Нависнув всем своим огромным телом над поверженным незнакомцем, Савва горячо и громко высказался:
-Я не понимаю, где я, и что я тут делаю! Где демократия и права человека?! Ко мне полицейский на диван лез! Вы представляете?! Без санкции лез! И моей бабушке угрожал, сказал, что своей матери пожалуется, и та с ней разберется! Я уже в обезьяннике сидел, им, видите ли, моя зеленая ручка не понравилась. Слава Богу, старушки спасли! Бегать меня заставляют, а я не могу быстро! – Савва, наконец, обратил внимание на собеседника - А что это вы делаете?