Александр Петрович Ковригин не был настолько наивным, чтобы полагаться только на сознательность, советское воспитание и солидарность работников и ветеранов завода в плане распоряжения доставшимися им акциями КМЗ. Нет, он призывал их к расчету и мудрости, к оценке настоящей выгоды от владения или продажи своего актива – ведь их зарплаты и другие выплаты были достаточны, чтобы не менять срочно акции на хлеб насущный. Ну а тем, кто все-таки хотел подержать в руках немалые суммы от продажи, Ковригин предлагал компромисс между личной корыстью и интересами всех заводчан – продать акции его компаниям или отдать их ему в управление. Красный директор только не учел, что некоторые работники либо уже разорвали пуповину с заводом, либо этой пуповины и не было никогда, не связывали они свое будущее с КМЗ, а поселок Металл Советов между тем начинал застраиваться совершенно другими домами – коттеджами.
Семейство Талашей владело земельным участком в поселке еще с грязнухинских времен - пять соток земли и хлипкая черная хибара. Но уже родители Павла бесплатно получили в конце пятидесятых двухкомнатную квартиру в Заводском районе в одной из первых хрущевок в Кулешах, а семейный надел использовали в качестве садового участка, особенно в голодные и безденежные времена разгара перестройки. Все Талаши по мужской линии работали на КМЗ, так что обладателями его акций стали сразу три поколения семьи, а распоряжаться доверили самому молодому из них – Павлу.
Нет, кулешовцы никогда бы не обзывали Павла и Анну Талаш гремлинами только из-за их расчетливого и эгоистичного поведения, они такими были всегда, да и остальные горожане альтруизмом и коммунистическими идеалами не страдали. Возмутило Кулеши другое! Воплощая в жизнь американскую мечту о собственном доме-коттедже и независимом материальном достатке, супруги Талаши не просто продали Перинева свои акции и акции семьи, но и подрядились за неплохой барыш уговорить (точнее, обмануть) других акцевладельцев тоже уступить свои активы и совсем недорого. С этой целью Павел Талаш ежедневно обходил и уговаривал соседей-поселковцев престарелого возраста и тех, кто моложе, но глупее:
-Когда еще такой шанс выпадет! Эти акции вам бесплатно дали, а тут настоящие деньги в руки падают!
-Так-то оно так! Но люди говорят, что Ковригин не советует продавать.
-Ковригин! Он о себе думает, не о вас. Весь завод хочет заграбастать!
-Может и так! Но эти приезжие людям не нравятся. А Ковригина мы давно знаем!
-И что? Он вам за знакомство, что ли, отстегнет? О себе подумайте, о внуках, о будущем - даже образование платным стало!
-И не говори! Я продам, Ковригину и продам.
-Опять Ковригин! Его фирмы платят не сразу, а Веринева к вам домой сейчас приедет и с деньгами!
-Так-то оно так! Но я их не знаю, а Ковригин директор завода.
-Тьфу! Он директор, а ты кто? Его заместитель, что ли?
-А ты чего стараешься? И не стучи тут копытами, мне подумать хорошо надо!
-Эту лавочку с деньгами прикроют, пока ты думаешь! Пеньки неповоротливые! О себе подумайте!
-Я подумаю! А ты чего обо мне страдаешь? Агитатор периневский, гуляй отседова!
Вообщем трудно поддавался возрастной поселковский народ на уговоры, в отличии от местной молодежи, и компаньены злились на Талаша, но им всем помогла бандитская ночь. После гибели Кривицкого и бегства мушкетеров с женами и детьми из Кулешей Павел Талаш заново начал окучивать поселок и вел себя он уже уверенно и нагло: