Многие другие правителя государств Греции и эллинистического мира получили такую же – резко отрицательную – характеристику. Понтийский царь Фарнак, в описании Полибия, «проявляет корыстолюбие и наглость» (XXIV, 1, 2), он «вероломнейший из царей» (XXVII, 17). Аттала III Юстин представил воплощением коварства, жестокости, мизантропии и полного пренебрежения государственными делами (XXXVI, 4,1–5). Афинский тиран Аристион, пришедший к власти при помощи Митридата VI Евпатора, заполнял свой досуг ежедневными попойками, пирушками, военными плясками и насмешками над врагами (Plut. Sulla, 13). Александр Яннай заболел из-за невоздержанности в вине (Jos. Antiq., XIII, 145, 5). Однако более всего критики досталось вифинскому царю Прусию II, который получил убийственную характеристику от Полибия. Прусий II «показал себя человеком совершенно недостойным царского звания»: он пресмыкался перед римлянами в образе вольноотпущенника, произносил унизительные речи, совершал кощунства (XXXII, 27), «…непристойностью было бы даже описывать его поведение» (XXX, 19–20). В другом случае историк пишет: «Царь Прусий, с безобразным лицом, да и души не лучшей, полчеловека на вид, трус и баба в военном деле. И действительно, он был не только труслив, но и не любил никакого труда и вообще во всех случаях жизни проявлял дряблость души и тела…. Кроме того, Прусий со всею разнузданностью предавался чувственным наслаждениям. Просвещение, философия и связанные с нею занятия были ему совершенно чужды; словом, он не имел ни малейшего представления о доблести…» (Polyb. XXXVII, 7, 1–7. Пер. Ф.Г. Мищенко). Аппиан и Юстин подкрепили эту характеристику Полибия дополнительными фактами. Согласно их повествованию Прусий II планировал убить своего старшего сына Никомеда, но был тем лишен власти и убит (App., Mithr., 4; Justin, XXXIV, 4, 1–5). Аппиан указывал, что «…Прусий за свою жестокость и тяжелый характер был ненавистен своим подданным…» (Mithr., 4).
Число подобных примеров можно продолжать, но они уже не привносят принципиально новой информации и лишь подтверждают уже сформулированное автором данных строк впечатление. В этом осуждении эллинистических царей присутствует не только моральный аспект; в разоблачении правителей эллинистического мира содержится еще и важный политический смысл: они представлены властителями, которые не способны царствовать ни по своим моральным, ни по деловым качествам. В этом заключается, в логике изложения многих авторов, причина кризиса, в котором пребывали эллинистические государства и, следовательно, завоевание их Римом было, если применить выражение Аристотеля, сказанное, правда, по другому поводу, «и справедливо, и полезно» (Polit., II, 15). Бросается в глаза, что античная историческая традиция перечисляет отрицательных персонажей, относящихся ко всем эллинистическим династиям. Тем самым у читателя складывалось впечатление об абсолютном, полном вырождении всего эллинистического мира и носителей власти в этих государствах.
Наконец, античные авторы дополняли картину разложения всех эллинистических династий еще одним важным симптомом: они отмечали засилье при царях разного рода фаворитов, людей сомнительного происхождения, проходимцев, которые фактически вершили государственные дела, подчинив своему влиянию царей или вообще отстранив их от реальной власти. Описание стиля жизни этой категории лиц служило очень ярким дополнением к негативному образу царя и всей династии. Полибий рассказывает о Термин – жестоком и корыстолюбивом временщике при молодом Антиохе III, который держал юного царя в своей власти (V, 41; 42, 1–5; 42, 5; 45, 7; 50, 5 и др.). При поздних Селевкидах царский раб Диодот, прибравший к рукам большую силу, возвел, по словам Аппиана, «…на трон Александра, сына Александра, незаконно выдававшего себя за Селевка, и дочери Птолемея (Syr., 68. Пер. С.П. Кондратьева). Полибий резко осудил одного из опекунов Птолемея V Эпифана – Агафокла, который «большую часть дня и ночи проводил в пьянстве и разврате» и пренебрегал не только государственными делами, но даже опасностью. По описанию Полибия Агафокл настолько погрузился в праздную, пьяную и распутную жизнь, что даже в дни опасности отправился на пирушку (Polyb. XV, 25, 22; 30, 4). Об этом же Агафокле и его сестре гетере Агафоклее пишет и Юстин, отмечая их развращенность, огромное влияние на царя и на все государственные дела. По словам историка, «Агафокл, постоянно находившийся при царе, правил государством, а обе женщины [сестра Агафоклея и их мать – О.К.] распоряжались раздачей должностей трибунов, префектов и военных командиров» (Justin, XXX, 2, 1–5). Другой влиятельный придворный при дворе Птолемеев – некий Тлеполем – чередовал спортивные и военные тренировки с попойками и «…в этом проходила большая часть его жизни» (Polyb. XVI, 21. 6–7. Пер. Ф.Г. Мищенко).