Он подошел к наваленным в центре лагеря трем большим камням. Они были расположены так, чтобы касаться друг друга, а между ними получилось замкнутое пространство, ограниченное их боками. По сторонам разбегались черные жилы проводов, исчезающие в постройках. Николай сначала хотел спросить кому посвящен сей монумент, но, как теперь выяснилось, не напрасно придержал язык за зубами.
Жора, перебирая ногами, забрался на один из камней, сразу возвысившись над гостями и, как с высокой трибуны, произнес:
— Это самое главное мое ноу-хау! Загляните внутрь, только осторожно!
Между камнями виднелся шарообразный бок ратсана.
— Ха, отбегался, болезный! — обрадовался Дрон, но, на всякий случай, отступил на полшага назад. — Нашли-таки на тебя управу!
— Как такое возможно? — Николай выразил всеобщее недоумение вертевшимся на языке вопросом.
— Секрет в том, что кремний является изолятором для этого... Знаете, что маррены называют их ратсанами?
— Простите, кто называет? — переспросил Игорь Петрович.
— Вы убьете его, — с печалью в голосе произнесла Локунамун. — Нельзя долго держать ратсана в неволе.
— Нового поймаем, — отмахнулся Жора. — Кто называет? Маррены. Странно, что вы не знаете, кто ходит рядом с вами, — он повернулся к Игорю Петровичу. — Поспрашайте свою даму. Она вам мно-о-о-го интересного может рассказать. Если захочет, конечно.
Все отодвинулись от Локунамун, образовав полукруг, и молча стали рассматривать ее, как будто увидали впервые. Бесформенные свободные штаны, сшитые из отлично выделанных шкур, мехом внутрь, куртка из грубого полотна, затянутая широким кушаком в поясе да кожаные сапожки на невысоком каблуке — одежда дикаря. Правда, гордиться вынесенными из бункера шмотками стоило едва ли — что прикажете одеть, когда они придут в негодность?
В большей степени внимание привлекло ее лицо и тонкие, как у ребенка, кисти рук с длинными пальцами. На лице выделялись большие глаза, очерченные выгнутыми дугами ярких бровей. Такой взгляд бывает у девушек при улыбке, когда щечки прикрывают и выравнивают нижнюю линию глаз, оставляя изгиб бровей без изменения. Поэтому Локунамун выглядела жизнерадостной и производила позитивное впечатление, что было особенно приятно на фоне хмурых физиономий окружающих.
Кроме ее гибкости, о которой по достоинству мог судить разве что Николай, пока Игорь Петрович и Лиза умирали со страху в пещере, ничего примечательного вроде в ней и не было. Но после слов Жоры она теперь представлялась чужой, и каждый находил для себя в ней какие-то мелочи, подтверждающие его слова.
— Не захочет, — изобразила улыбку Локунамун.
— Ррр, — грозно добавил лесной кот, спрятавшись за ее ногами.
— Друзья, я предлагаю попариться с дороги! — быстро переключил на себя внимание Жора, замахав руками. — Эй, Илья! — крикнул он прислушивающемуся к их разговору парню. — Как там с баней, порядок? Пожалуйста, проводи гостей. Кстати, потом там и постираться можно.
— Дык это... Ужин скоро, — поднял бровь парень.
— Ты смотри, как время летит, — удивился Жора. — Сколько на твоих? — кивнул он часы Николая.
— За точность не ручаюсь... Без семи минут семь. А что на ужин?
— Ха! Он спрашивает что на ужин, — обрадовался Жора. — Раков любишь? Пива, правда, не предлагаю, поскольку его нет. Зато есть раки. Эй, Илья! Что сегодня в нашем меню?
— Раки.
— Ага! Я же говорил! Большие раки. Те, которые по пять. А вчера маленькие были, но по четыре.
Николай на всякий случай отодвинулся и передвинул к себе поближе ружье.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся Жора. — Да ты не бойся, со мной все в порядке, это я кое-что из молодости вспомнил. Просто вам, юноша, не понять.
— Куда уж...
Разговор прервал металлический звук удара по рельсу. Не слишком громкий, но четкий и ясный звон звучал тревожно, призывая к какому-то действию.
— Баррикады зовут! — весело прокричал Жора. — Не желаете поучаствовать в рыбалке?
Николай уже стал догадываться о причинах радушного приема, который им устроили по приходу. Он даже ждал какого-нибудь подвоха, а ларчик, оказывается, просто раскрывался — форт нуждался в обороне, и Жора, по-видимому, считал, что лишние руки посланы ему самим провидением.