— Хорошо, — вождь поднял вверх руки. — Пусть все решит поединок. Но не мордобой, а борьба. Первый коснувшийся земли чем-нибудь кроме ног считается побежденным. Кто выйдет от дикарей?
Николай положил ружье рядом с Локунамун и сделал шаг вперед. Второй сделать не успел, пойманный за пояс Дроном.
— Мы тут посовещались, — громко заявил тот, — и я решил, что разумнее будет выступить предложившему поединок. То есть мне.
— Я занимался дзю-до, — попытался возразить Николай.
— Вот если бы ты занимался не только «до», но и после, тогда может быть у тебя был бы шанс. А так — извини...
Дрон с легкостью отодвинул его и выступил вперед:
— Ну, есть кто смелый, или сразу засчитаем техническое поражение?
От марренов отделился невысокий крепыш. Он сбросил куртку, оставшись только в брюках и мокасинах. Мускулатура его не переливалась рельефом, но тело украшали несколько шрамов, да и выглядел он больше жилистым, чем качком. Его соплеменники встали кругом, оставив только место для пришельцев. Никто не выкрикивал подбадривающих или обидных слов. Все стояли молча, будто присутствовали не на состязании, а на казни.
Дрон последовал примеру соперника, скинул куртку и представил на всеобщее обозрение развитые бицепсы. Согнул руку, другую... Больше ничего продемонстрировать не успел — крепыш бросился в атаку, и, промедли Дрон чуть-чуть, уже лежал бы на земле.
Противники отскочили друг от друга и заняли выжидательную позицию, разглядывая друг друга. Маррен сделал обманное движение, изображая атаку на плечо и сразу скользнул вниз, пытаясь захватить ноги. Дрон, пользуясь преимуществом в росте, уперся ему в голову, а когда тот все-таки миновал защиту, перехватил его поперек тела и поднял в воздух, отчего тот повис вниз головой. Зрители громко выдохнули и замерли не дыша.
Дрон, торжествуя, хотел кинуть противника, но крепыш намертво ухватил его за ноги. Он попробовал потрясти его, но тот лишь крепче прижался к его ногам.
— Когда земли не касается ничем, это тоже должна быть победа, — заявил Игорь Петрович.
— Вроде бы да, — с сомнением в голосе произнес вождь. — Но я так не говорил. А мое слово — закон.
Висящий вниз головой маррен дернул завязку пояса. Брюки остались в руках Дрона, а крепыш сделал сальто, оттолкнувшись от его ног. Зрители рассмеялись то ли восхищаясь его ловкостью, то ли приветствуя появление на публике героя с голым задом. Самого маррена это нисколько не смутило. Он кинулся в атаку с такой скоростью, что ему позавидовал бы олимпийский спринтер.
Дрон вертел в руках штаны, подняв их над головой, как символ деморализации противника. Смех зрителей подсказывал ему, что все он делает правильно, вот только удар головой в живот никак не вписывался в его картину схватки. Вреда железному прессу он не причинил, но заставил попятится. Чтобы освободить руки Дрон кинул штаны, но так неудачно, что сам наступил на них и, всплеснув руками, грохнулся на землю.
— Вы проиграли... — развел руками вождь.
— Это нечестно, — Игорь Петрович закричал с таким жаром, будто сам был готов померяться силой. — Удары запрещены, это же борьба, а не мордобой! Ну и кто из нас дикари?
Маррены зашумели. Слова дока не пришлись им по нраву, но в них чувствовалась справедливость суждения, игнорировать которую было сложно. Вождь нахмурился. Ситуация складывалась патовая — отменить свое решение ему не позволяла гордость, да и признание поражения плохо выглядело в глазах соплеменников. Но и оставить без ответа справедливое замечание он не мог. Пока он подыскивал нужные слова, к нему подошел шаман.
Тонкие руки сняли маску, закрывающую голову, и взору открылся прекрасный женский профиль. Для марренов это было как само собой разумеющееся, а для спутников Николая оказалось шоком.
— Так вот в чем дело... — Дрон сплюнул под ноги.
— В чем? — нахмурилась Лиза.
— Баба, — презрительно произнес тот. — Тоже мне, шаманка! Духи-мухи, бляха-муха.
— Женщины всегда пользовались славой колдуний и ведьм, — возразил док. — Почему ей не быть шаманом?
— Ну спасибо! За бабу и за ведьму с колдуньями спасибо, — возмутилась Лиза и повернулась к Николаю. — Может и ты чего скажешь?
— Красивая... — мечтательно вздохнул тот.