— В Малайзии, например, в знак признательности дарили поросенка, — подсказал Игорь Петрович. — В то недавнее время, конечно. Сейчас, может быть, и Малайзии не существует.
— Эй, Казановы! Извините, что прерываю дискуссию по обмену опытом завоевания женских сердец, но похлебка готова, — Лиза помахала ложкой. — Кушать подано, господа обольстители.
После обеда, в отличие от остальных, Николай не стал нежиться на солнышке, наслаждаясь сытостью и хорошей погодой. Слова Дрона и Игоря Петровича засели в мозгу, мешая нормальному пищеварению. А поскольку не спалось, он подумал, что хорошей мыслью было бы справиться о здоровье Жоры и Локанамун. Он оставил винтовку под присмотром Лизы, заявив, что хочет прогуляться. Но стоило ему подняться, как рядом с ним оказался один из марренов.
— С тобой хочет поговорить вождь, — тихо произнес он.
Николай внимательно посмотрел на его лицо, но оно ничего не выражало, застыв безразличной маской:
— В центре общины большая белая палатка, — добавил он и, посчитав свою миссию выполненной, пошел по своим делам.
— И на том спасибо, — пробормотал Николай в удаляющуюся спину.
Зачем он понадобился вождю? Как срочно? Только ли он сам или еще кто из его команды? Что за индейское немногословие, почему нельзя толком ничего объяснить?
Чертыхнувшись для порядка, Николай решил, что все-таки информация о здоровье друзей для него важнее. Однако, на прежнем месте он никого не застал. Зато вышедшая ему навстречу Красалалин сообщила хорошие новости:
— Их перенесли в хижину рядом с палаткой вождя, потому что им нужен покой и сон. Они под моим присмотром.
Девушка взяла его за руку, отчего у Николая перехватило дыхание:
— Не тревожься, я сделала все, что в моих силах. И даже больше.
— Больше? — что сказать еще он не знал, но ему хотелось задержать ее ладонь, и его рука непроизвольно легла сверху на узкую кисть. От ладони исходила теплая энергетика, к которой тянуло, как кота к валерьянке. — А я к вождю иду...
— Так ты уже и пришел, — пользуясь его замешательством, Красалалин выскользнула из его рук. — Заходи, вождь ждать не любит.
Николай не успел моргнуть глазом, как уже стоял на пороге той самой белой палатки, о которой предупреждал посыльный. Внутри царил странный полумрак, клубясь сизыми кольцами в редких лучах солнца, еле пробивающихся через узкие боковые проемы.
— Входи, раз пришел, — услышал он голос изнутри.
Николай неуверенно переступил порог. В нос ударили терпкие травяные запахи, на минуту вызвав головокружение.
— Разве можно было не приходить? — справившись с подкатившей тошнотой, произнес он. С точки зрения дипломатии вопрос был глупый, но Николаю требовалось время, чтобы прийти в себя.
— Конечно можно. Если бы ты решил больше не пользоваться нашим гостеприимством.
— И все-таки ты просил меня прийти, — Теперь Николай сумел рассмотреть сидящего на корточках вождя. Его окружали дымящиеся ароматные свечи, создавая тот самый дымный полумрак и запах, что действовали угнетающе на зрение и обоняние при входе.
— Садись, внизу легче дышать.
Николай хотел спросить почему просто нельзя погасить свечи, если так остро стоит вопрос с дыханием, но промолчал. Пристроившись на куске шкуры и сложив ноги по-турецки, он оценил предложение — внизу воздух был более свеж, но дым все еще не мог выветриться из головы, туманя мысли. Сквозь этот туман слова долетали до сознания медленно, увязая в нем каждой буквой.
— Община не может лишиться шамана — он духовный вождь.
Почему община должна его лишиться, Николай не понял, но произнес другое:
— А ты тогда кто?
— Я вождь мирской, а она духовный, разницу понимаешь?
— Не совсем. Зачем вам два вождя? Разве у нее может быть мнение, не совпадающее с твоим?
— Нет, конечно. Но она придает вес моим словам на идеологическом уровне. От меня — мнение, от нее — поддержка, понятно?
— А без поддержки никак? — усомнился Николай.
— Это смотря какое мной будет озвучено мнение. Если оно совпадает с чаяниями общины, то оно принимается безоговорочно, как собственное. А если нет, то тогда требуется подкрепление от уважаемого источника. Это политика, вы, наверное, еще до такого не доросли.