Фельдшер смерила Николая долгим сочувствующим взглядом. По крайней мере, так ему показалось.
Глава 16. Безымянная часть
Было удивительно, что после всех перипетий, обрушившихся на мир, уцелела почти целая войсковая часть и именно в ней «повезло» оказаться Николаю. «Вот свезло, так свезло, — поморщился он. — По доброй воле никогда бы не сунулся в эту казенщину».
Впрочем, его желание на этот счет никого не интересовало. Интересовало здоровье, в той степени, которой он мог пожертвовать во исполнение приказов начальников и лояльность, то есть желание эти приказы исполнять. У Николая не было ни того, ни другого. Правда, выбора не было тоже. И свободы не было. Даже на пути в казарму. Он понуро шел, ведомый лейтенантом и подгоняемый сзади бодрым ефрейтором.
«Дрона бы сюда. Ему тут самое место... Стоп!» — воспоминание о Дроне потянуло за собой память о Красалалин, Лизе, Игоре Петровиче и приблудившемся седом мужичке, имя которого вылетело из памяти. Николай встал так резко, что не успевший сообразить ефрейтор налетел на него сзади.
— Шагай! — раздраженно выкрикнул он, толкнув Николая в спину.
— Товарищ лейтенант! — Николай чуть не споткнулся, бросившись вдогонку.
— Чего тебе? — через плечо кинул тот, не замедляя шаг.
— Я... Меня... Взрыв... Я был не один! Со мной были еще... люди. Что вы о них знаете, где они?
Лейтенант остановился и смерил Николая тяжелым взглядом. Секунды три его лицо было обезображено морщинами мыслительного процесса, после чего ему вернулся прежний гладкий вид, он широко улыбнулся и, довольный сам собой, произнес:
— Беспокойся лучше о себе. Нет твоих друзей и никогда больше не будет!
— Как нет... Что значит не будет? — оторопел Николай.
Но Жижа его уже не слушал, а ефрейтор ударил в спину с криком «Пшел!».
Новость оглушила Николая, парализовав сознание. Даже боль отошла на второй план и спряталась в глубине, осознавая, что следует затаиться на время. Николай шел механически, просто переставляя ставшие свинцовыми ботинки. Если бы не шагающий впереди лейтенант, он бы не знал какие движения нужно делать ногами.
В себя Николай пришел только в казарме. «Что имел в виду Жижа? Может быть он сказал эти слова специально, чтобы задеть меня побольнее, как будто мне мало больной руки. Кстати, свечение вокруг его головы было желтым! — вспомнил Николай и приободрился. Но скис через минуту, — Скорее всего, это был солнечный свет».
— Эй, новенький! — перед Николаем стоял сержант.
— Чего? — насторожился Николай.
— Не «чего», а «я»! Понятно? Повтори!
— Не «чего», а «я»!
— Понятно. Туп, как дерево. Пошли амуницию получать...
Все-таки в пребывании в воинской части были и свои плюсы. Взамен потрепанных штанов и замызганной в крови куртки, ему выдали пятнистую форму, явно стиранную, но чистую и без заплаток и дыр. К ней прилагался широкий армейский ремень и дубовые берцы. Расставаться со старыми ботинками было жаль, но сержант уверял, что ротный ревниво следит за соблюдением формы. Николай подумал, что злить Жижу лишний раз будет себе дороже. Тем более, что знакомство не заладилось с самого начала, о чем напоминал синяк на скуле лейтенанта.
— Быстрее напяливай шмотки, — поторопил сержант. — На ужин опаздываем!
Напоминание о еде не вызвало никаких положительных ощущений у Николая. Эмоциональная встряска подействовала угнетающе на аппетит, есть не хотелось совершенно. Но нетерпение сержанта оказалось заразно. Лишать человека ужина из-за своей нерасторопности Николаю не хотелось, и норматив по переодеванию был им превышен всего лишь на несколько секунд.
То, что предложили в столовой, едой можно было назвать с натяжкой. Даже хлеб показался кислым, а чего уж говорить о другом блюде — тушёной капусте с рыбьим хвостом. Перед приготовлением капуста была предварительно заквашена и теперь разве что не сводило челюсти от ее кислоты. Николай оторвал взгляд от тарелки и огляделся. Десяток сослуживцев за его столом наворачивали блюдо за обе щеки. Алюминиевые ложки весело стучали по металлу, отскребая остатки со дна.
— А ты чего? Не хочешь? — стриженный паренек жадно смотрел на миску Николая. Именно на миску, а не на собеседника. И только что не облизывался.
Николай без слов подвинул к нему свою порцию. Из съедобного был один лишь чай и то только потому, что очень хотелось пить. В принципе, к нему полагался сахар. Не бог весть сколько, но и тот забрала троица, сидевшая на другом конце стола. Выглядели они гораздо здоровее и матерее остальных. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять кому принадлежит здесь неформальная власть.