— Равняйсь, смирно! — выкрикнул для порядка сержант и доложил: — Товарищ лейтенант, рота в составе четырех человек построена.
С другой стороны казармы на лейтенанта взирала оставшаяся часть, попрятавшись за кроватями.
— С вами разговор особый будет, — мрачно пообещал им Жижа.
С тем же мрачным видом он окинул взглядом построение, на пару секунда задумался, как будто решал сложную проблему, а потом выдал:
— Ставлю боевую задачу. Вам требуется выдвинуться на подшефное заброшенное поле и собрать все, что успело народиться со времени нашего последнего визита. Я имею в виду огурцы, а не коноплю, это понятно? Не слышу!
— Так точно, — недружно ответил строй.
— Действовать быстро и аккуратно. Собрать и смыться. Оружие не брать, оно вам не поможет. Ваше оружие — скорость. Приехали, затарились и смылись, как завещал великий цезарь. Автомат возьмет только сержант Амир, чтобы ни у кого не было желания смыться насовсем. Норма каждого — два мешка, кто не выполнит — тому не завидую, — Жижа бросил мрачный взгляд на Николая. — Напоминаю, что продукты — стратегическое сырье и его добыча есть выполнение боевой задачи, поэтому спрос с вас будет по полной. Вопросы?
— На чем выдвигаемся?
— На самокатах! Сержант, ты что, поглупел что ли? Машина ждет возле пропускного пункта. Все, времени рассусоливать нет, бегом марш!
Рвение бегом было продемонстрировано только до выхода из казармы. Как только захлопнулась дверь, все перешли на шаг, а Николая придержали за ремень.
— Не торопись, а то успеешь, — прокомментировал высокий брюнет с нескладными, словно клешни, руками. Николай вспомнил, что его так и называли: Клешня.
Он достал две сигареты и одну сунул Николаю:
— Угощайся, салага.
— Что-то ты сегодня добрый, Клешня, — не такой высокий, но крепкий солдат со щекастым лицом протянул зажигалку.
— На то причины есть, Хомяк. Хлопцу еще работать предстоит, так пусть подзаправится чуток. Восемь мешков, как никак.
— Забыл водителя, — усмехнулся тот, — Всего десять!
Все рассмеялись, но долго веселится не пришлось. Дверь распахнулась и на пороге нарисовался сержант с автоматом на плече:
— Хватит зубы скалить, машина заждалась.
— А покурить?
— На ходу покурите. Шевелите поршнями, следом Жижа идет.
Упоминание о ротном имело эффект ушата холодной воды на распевающих песни весенних котов. Все дружно ломанулись в сторону пропускного пункта, матеря не в меру беспокойного лейтенанта. Николай подумал, что их целью является уже знакомые ему железные ворота с будкой охранника из которой витиевато запрашивали пароль. В прошлый раз обращать внимание на дорогу возможности не было, поэтому сейчас он все рассматривал, как будто видел впервые, стараясь запомнить любые мелочи. Все постройки были старыми, но еще крепкими, без признаков разрушения временем или внешними факторами. Единственные обгорелые развалины, заставившие его приостановиться, соседствовали с небольшим зданием, у дверей которого стоял часовой.
— Юпитер это. Был когда-то, — пояснил сержант, толкнув в спину. — Не тормози, насмотришься еще.
Тентованный «Урал» сорвался с места, как только Николай закинул ногу через высокий борт. Сержант в это время успел занять место рядом с водителем, и тот посчитал это сигналом к началу движения. От резкого толчка, Николай чуть не вывалился обратно, но был пойман за руку узкоглазым солдатом, сидевшим ближе к краю кузова. Это вызвало смех у двоих других.
— Молодец, Тенгиз, — крикнул Клешня. — Рабочую силу терять нельзя.
— Спасибо, — буркнул Николай.
— Отработаешь, — фыркнул тот, кого звали Тенгизом.
Ворота открыли сразу и грузовик вылетел на разбитую бетонку. Трясло мелко, но терпимо. Потом она закончилась и тряска приобрела штормовой характер, который можно было измерять в баллах. «Не меньше четырех», — подумал Николай, клацнув зубами. Деревянная скамейка била больно и беспощадно. Спинка колотила по пояснице, а сиденье отбивало по заднице. Иногда водитель притормаживал перед особо гулобокими ямами, тогда всех прижимало к кабине, а кузов заполнялся гнавшейся за автомобилем пылью.