Николай не почувствовал остановки. Просто еще одно резкое торможение повалило всех друг на друга, потом руки по привычке снова вцепились в деревянные скамейки, а тело, по той же самой привычке, стало переживать встряску, которой уже не было.
— Чего расселись, как на именинах? — голос сержанта прозвучал, как будто из другого мира. — В темпе, если не хотите с импами поручкаться.
Николай получил мешок и наставление работать ударно, руководствуясь лозунгом «За себя и за того парня». Только парней этих было четверо.
— Вопросы есть? — усмехнулся сержант.
— Почему Жижа назвал это поле подшефным?
— Когда-то поле было колхозным, потом фермерским, а потом, на наше счастье, стало заброшенным. Оно, хоть и в запустении, но урожай дает исправно, а мы его собираем. В виде шефской помощи. Потому и подшефное, понятно?
— Помощи кому?
— Не умничай, работай давай! К обеду мы уже должны быть в роте!
Николай пожал плечами и пошел к грядкам. Резные шуршащие листья на длинных стеблях змеились под ногами, сплетаясь в единую массу. В ней выглядывали продолговатые тушки с колкой шкуркой. Не узнать огурцы мог бы только слепой и то, до тех пор, пока не попробовал их на вкус. Впрочем, об этом и говорил Жижа, просто Николай ему не поверил. «Огурцы на заброшенном поле? Я, конечно, не ботаник и не агроном, но что-то в такое мне верится с трудом. С другой стороны, Амир говорит, что сюда они ездят не первый раз...» — он оглянулся на грузовик.
Судя по выглядывающим из кабины ступням, водитель разлегся на сиденьях и решил продлить утренний сон. Сержант с тремя друзьями расселись в тени, отбрасываемой тентом грузовика. Они о чем-то весело болтали, смоля сигареты.
«Табачный дым, как от костра, — поморщился Николай. — Да и вонь на весь лес. Импы, даже если их и не было, то теперь появятся обязательно». На душе было неспокойно, но ничего не происходило. Лучший способ унять тревоги и волнения — это работа. Он бросил пару огурцов в мешок, потом еще и еще... Мешок наполнился довольно быстро. Николай закинул его на плечо и едва успел сделать первые шаги к машине, как дорогу ему преградили словно выросшие из-под земли двое импов.
Их полуголые тела блестели на солнце, будто натертые маслом. Они стояли неподвижно, глядя бесцветными глазами сквозь Николая. Можно было подумать, что кто-то подшутил, поставив на поле статуи. Точнее, хотелось так думать, отвергая саму мысль о том, что произойдет дальше.
«Может быть убежать? — безвыходная ситуация под действием пока еще неявно проявляющегося страха, оглупляла. — Амир начнет стрелять, они отвлекутся...» — попытался аргументировать свою мысль Николай, отлично понимая, что это чушь. Отвлечь может разве что рев «Урала», удирающего во весь опор, но никак не спасительная стрельба сержанта.
Взглянув с тоской на такой близкий и сразу ставший бесконечно далеким грузовик, он увидел приближающихся к нему с другой стороны импов. Они двигались неспеша, даже можно сказать картинно — мускулы перекатывались при каждом шаге, создавая впечатление нечеловеческой мощи.
Николай бросил мешок на землю и сел рядом, уронив голову на ладони. Желания видеть бойню, которая начнется с минуту на минуту, не было никакого. Да и свою участь он воспринимал отвлеченно, думая о себе в третьем лице.
Выстрелы и крики проносились мимо ушей, не вызывая ни чувств, ни мыслей, лишь хотелось, чтобы все закончилось как можно быстрее. Крики действительно быстро стихли, рядом послышался звук удара по чему-то мокрому — скорее всего это были огурцы — и все стихло.
Николай просидел с закрытыми глазами еще минуту, а потом решил, что ожидание неминуемой смерти затянулось. Оторвав голову от ладоней, он некоторое время тупо смотрел перед собой, прикидывая какой диагноз для него лучше — деформация зрения или сумасшествие. Вокруг не было никого. Это было настолько необычно, что ему даже закралась мысль об еще одном переносе, но не во времени, а в пространстве. С толку сбивал маячивший впереди грузовик и перекосившийся мешок рядом. Присмотревшись повнимательнее, Николай увидел останки тех, кто оставался возле машины.
Его не стошнило только потому, что с вечера он сидел на вынужденной диете. Неприятное наблюдение расставило все на свои места — определило неизменность места пребывания, ответило на вопрос куда подевался сержант и опекаемая им троица, даже с импами было все понятно — просто ушли. Непонятно было другое — почему он остался жив. Не заметили? Чепуха, мешок стоял рядом, и кто-то приложился по нему так, что из огурцов получился салат. Что помешало также приложится по его бестолковой макушке?