Броневик уперся задом в стоящий за ним грузовик, смял ему радиатор и стал медленно толкать назад. Второй выстрел танка положил конец его маневрам и мучениям грузовика в придачу.
— Назад! Сдавай назад! — завопил Леший, дергая дверную ручку. Та, как назло, заела и никак не желала поддаваться.
Задний грузовик опомнился первым и, взревев, стал быстро откатываться назад, ища место для разворота. Николай только успел включить передачу, как прозвучал третий выстрел. Третий выстрел был не совсем точен, он угодил под машину Николая и, если бы не открытая заранее дверь, гореть бы ему в кабине, вместе с Лешим.
Грубая мощная сила дала ему под зад, заставив вылететь наружу, как на развернувшейся стальной пружине, спрятанной до того момента под сиденьем. Произошло это так быстро, что разум кинулся вдогонку за телом только когда осознал, что его уже нет на месте. Словно со стороны Николай наблюдал собственный полет, беспомощно ожидая конца. Последнее, что он увидел — это успевший развернуться грузовик Бибы, удирающий на всех парах.
Обо что приложился он при падении было неважно, удар был очень сильный и болезненный. Но этого уже Николай не почувствовал, провалившись в небытие.
Через некоторое время раздался мощный взрыв, тряхнувший основательно этот городок. Сдетонировавшая взрывчатка в последнем грузовике поставила окончательную точку в Батином плане.
Глава 20. Близвиль
Два ржавого цвета остова догорали, выбрасывая в небо жирный чад. Потрескивал остывающий металл, воздух был наполнен прогорклым запахом горелого масла, синтетики, краски и многого другого, что разлетелось по окрестностям и тлело, внося свою лепту в тяжелый дух недавней битвы. В рваном железе с трудом можно было опознать броневики, еще недавно нагонявшие страх на обывателей. Грузовики было и вовсе не узнать в смятом прогоревшем железе с поломанными ребрами обуглившегося кузова.
Двое санитаров в защитных костюмах ходили с большим черным пластиковым мешком, собирая в них то, что осталось от разбитого вдрызг десанта.
— Смотри, там! — один показал перчаткой на кучу мусора с торчащими из нее ботинками.
Раскидав горелые тряпки, железки и прочий мусор, они откопали скрюченное тело и перевернули его.
— Ранение в грудь. Большая кровопотеря.
— Этот не жилец, оставь его похоронной команде.
«Дежавю какое-то, кажется я уже это слышал...», — подумал Николай, пытаясь разлепить веки. Он хотел сказать, что еще жив, но издал только нечленораздельное мычание.
— Хм, все-таки жив еще...
— Это ненадолго.
Взгляд одного из санитаров зацепился за кусочек пластика, выглядывавший из нагрудного кармана. Он был выпачкан запекшейся кровью, но верхний кончик смотрелся вызывающе бело на фоне темного пятна, занимающего половину груди.
— Погоди, что это у него? Ого, документ. Сканер у тебя? Проверим?
— Сейчас, только от крови ототру. Та-а-к... Похоже своего зацепили. Зови доктора, пусть определяет в больничку.
Минуту ничего не происходило, потом в глаза Николая ударил яркий свет, и другой голос произнес:
— Эй, как вас там... Ждобуш Костюшко? Вы меня видите? Сколько пальцев?
«Какой Ждобуш, какой Костюшко? Почему спрашивают меня? Документ! — догадка вспыхнула яркой вспышкой, вернув воспоминания о встрече с шоферами грузовиков. — Значит, это имя в том самом пластике...»
— Три… — Николай облизал пересохшие губы. — Пить.
— Понятно... Дайте ему воды!
Николаю удалось разлепить веки и слезящимися глазами он разглядел расплывающуюся фигуру в белом одеянии. Если бы он не слышал слова про доктора, то мог бы подумать о спустившимся с небес архангеле Гаврииле или поднявшейся из земли неупокоенной душе.
— Рана не такая уж и значительная, — продолжало между тем белое привидение.— Откуда тогда столько крови?