Высокий дородный мужчина в гавайской рубашке навыпуск, джинсовых шортах и шлепанцах на босу ногу задумчиво вертел перед глазами сигару, рассеянно рассматривая что-то сквозь тройные стекла стеклопакета.
Его блестящая лысина отражала свет, падающий из громадного, чуть ли не во всю стену окна, отчего казалось, что над головой его светится золотой нимб. Когда он наклонял голову, угол падения лучей менялся, и лысина отбрасывала солнечный зайчик, слепящий глаза замершего на почтительном расстоянии посетителя.
Круглый человечек в белом халате исходил потом и переминался с ноги на ногу, дожидаясь соизволения говорить.
— Гаванская... Аромат, напитанный джунглями и разогретый солнцем, — лысый провел сигару перед носом, наслаждаясь терпким запахом свернутых табачных листьев.
Человечек подобострастно кивнул, сглотнув слюну. Единственное, что ему было суждено в жизни — это лицезреть такую сигару в чужих, украшенных перстнями руках.
— Дак это... Эдуард Петрович... — попробовал он начать говорить.
— Партнеры поставляют, — продолжал лысый, как будто посетитель пришел к нему с единственной целью — послушать его мнение о куреве и партнерах по бизнесу. — Дорого, конечно... Но ведь себе не откажешь в маленьких удовольствиях, так ведь?
Человечек опять кивнул, провожая его по-собачьи преданным взглядом. Такую сигару он не мог купить даже на всю свою годовую зарплату.
— Ну так чего пришел-то, Анастас, слово молвить желаешь? — Эдуард Петрович любил говорить, подражая своим далеким предкам.
Этим он чувствовал свою сопричастность к старинному роду, берущему свое начало со времен Ивана Калиты. Впрочем, вопрос старинности рода был лишь в цене, а то ушлое агентство, что рисовало за деньги родословную, запросило совсем уж непомерную цену за то, чтобы сдвинуть ее на момент крещения Руси. Нет, деньги были, но претил сам факт торговли с мздоимцами, набивающими себе цену на таких святых для каждого правильного пацана ценностях.
— Желаю, да, молвить...
— Не тяни резину, чего там?
— Ружье там. То есть здесь. Та-ружье в городе.
— Что-о-о? — лицо Эдуарда Петровича побагровело так, что казалось над малиновой лысиной клубиться дымок. На самом деле, это стали дыбом редкие белые волосики, чудом сохранившиеся на полированной пустоши.
— Обнаружено та-ружье. Захвачено... То есть найдено, — пролепетал Анастас, трижды себя проклиная, что согласился на этот доклад.
А что было делать, когда начальничек, обделавшись от испуга, повелел предстать пред грозные очи... «Или к хозяину, или за периметр! Выбирай,» — с ехидной улыбкой произнес он таким тоном, каким обычно сулил неотвратимые неприятности.
Лицо Эдуарда Петровича сначала покраснело, что предвещало как минимум шторм, потом постепенно начало темнеть, пугая своим синюшным оттенком, а это уже был знак, что намечался ураган. Ураган нецензурных слов, про которые знать не знали и ведать не ведали далекие предки Эдуарда Петровича, если бы они существовали на самом деле, гремел, сотрясая стены. Суть витиеватого потока сводилась всего к нескольким словам, сетовавших на нерасторопность доклада, а остальные являлись своего рода антуражем, придававшем главное теме грозное звучание.
Весь этот поток обрушился тропическим ливнем на Анастаса, заставив его вжать голову в плечи и попятиться. Его лицо, наоборот, приобрело мертвенно бледный вид, что тоже соответствовало определенному внутреннему содержанию, которое не замедлило проявиться в виде сердечной недостаточности. Человечек в белом халате схватился за сердце и сполз на пол, хватая открытым ртом воздух.
Дверь распахнулась и в помещение вошел средних лет мужчина в деловом костюме с галстуком. Судя по выправке и подтянутой фигуре, он был или бывшим военным, или служащим другого, но тоже силового ведомства. От таких разило казенщиной даже, если бы их обрядили в линялую футболку, шорты и разношенные штиблеты. Немного несерьезным его вид делали короткие пшеничные усы, смешно топорщившиеся под носом, но для тех, кто его близко знал, улыбку это не вызывало.
— Что-то случилось, Эдуард Петрович?
— Сколько раз я говорил, чтобы докладывали без промедления, если новость касается тахионного оружия! А что в результате? А в результате этот пенек, — Эдуард Петрович кивнул на глотающего воздух Анастаса, — пять минут подобострастно хлопал глазками, прежде чем вывалил передо мной информацию о находке. И даже не сказал, где она сделана!
— Перед дворцом... — прохрипел со своего места Анастас.
— Вот, пожалуйста! А это уже к вам вопрос, уважаемый Денис Александрович, как к начальнику охраны моего города. Как такое могло случиться?