– Это был я? – спросил Седжал.
Видья кивнула.
– Ты. Я, однако, была уверена, что те, кто похитили Катсу, убили Прасада и что вскоре они вернутся за мной и за этим младенцем. И я решила бежать.
– Вы поменяли фамилию и стали Видьей Даса, – вставила Ара. – Это не составило труда, потому что во время аннексии пропало много документов.
– Да. Я взяла в качестве новой фамилии часть имени «Прасад». Возможно, это было ошибкой.
– Но если ваши с Прасадом гены производят Немое потомство, – начал Кенди, – то почему вы так уверены, что Седжал – не Немой?
– Я сама об этом позаботилась, – сказала Видья.
– Что? – спросил Седжал. – Каким образом?
– Не прошло и двух месяцев, как ты поселился у меня в животе, – начала Видья, – когда я встретила одного… человека. Он занимался генной инженерией. И сказал, что может создать ретровирус. Вирус, который бы изменил твой генетический код и подавил гены Немоты.
– Это неправда, – безразличным тоном заметила Харен. – Подавить гены можно только в эмбрионе возрастом не старше двух недель. Для более взрослого зародыша это невозможно.
– Тогда это было новшеством, – сказала Видья. – Ему нужны были добровольцы для экспериментов, но желающих не было. Превращать ценного Немого в бесполезного обыкновенного человека в Единстве считалось преступлением. Поэтому он был согласен провести процедуру бесплатно. И все получилось. Когда Седжал родился, врачи из Единства провели тестирование, которое показало, что он не Немой. Я была так счастлива.
Седжал поерзал на своих камнях.
– Но я Немой, мама. Когда я коснулся руки Кенди, у меня в голове будто что-то взорвалось. Кенди говорит, что так бывает только у Немых.
– С этим мы еще разберемся, – сказала Ара.
– Я не хотела потерять своего сына, – продолжала Видья, не обращая ни на кого внимания. – Тот инженер тайно снабжал меня деньгами, за что я разрешала ему время от времени осматривать Седжала. Этим я спасалась от сборщиков налогов, но для жизни я могла выбрать лишь такой же нищий и убогий район, в каком мы жили раньше, когда пропала Катсу. Там полно торговцев наркотиками, бандитов и воров. А властей Единства наша жизнь совершенно не интересовала. Но настал день, когда я поняла, что хороших людей вокруг больше, чем плохих, и я вспомнила, что мне сказал Прасад, когда мы во время голода пробирались в Иджхан. Он сказал, что наше общество разрушено и для того, чтобы выжить, мы должны создать новое. Я стала разговаривать с соседями, мы объединились своим домом. Потом к нам присоединился соседний дом, потом – следующий, потом еще и еще. Мы выкинули уличные банды и, чтобы защититься от них и им подобных, построили стену из подручного материала. Что смогли, мы отремонтировали, что не смогли – старались содержать в чистоте. Нашим кварталом можно было гордиться, я приложила все силы, чтобы там было тихо и спокойно. – Видья посмотрела на сына. – И все-таки я проиграла, – добавила она после недолгого молчания. – Как ты мог пойти на такое? Я-то думала, что ты – хороший сын, которым я по праву могу гордиться.
Седжал передернулся, как от физической боли.
– А ты думаешь, что была хорошей матерью? – выкрикнул он. – Ты знаешь, какое мое первое воспоминание? Что я сижу на полу на каком-то чертовом собрании квартала. Ты разговаривала с другими людьми, не обращая на меня никакого внимания. Ты все время говоришь, мама… И все время не со мной. Ты все говоришь, говоришь, а послушать тебе и в голову не приходит.
– Я говорю, и я работаю! – воскликнула Видья. – Я хотела, чтобы тебе не надо было беспокоиться о том, что на тебя нападут на улице или что ты потеряешь семью, если тебя украдут.
– Какую семью? – парировал Седжал. – Ты всю жизнь занималась только делами квартала. Тебя и дома-то не бывало, чтобы заниматься семьей!
– Я всегда была дома, – сказала Видья с потерянным видом. – Дела квартала – это была моя работа. Люди собирали деньги, чтобы оплачивать наше жилье. В квартале…
– К черту квартал! – не выдержал Седжал. – Ты что, вообще ничего не понимаешь?
– Я понимаю только одно: что мой сын занимался уличной проституцией.
– Я старался для нас, – проговорил Седжал срывающимся голосом. – Я хотел заработать денег, чтобы мы могли съехать из этой вонючей дыры. Мы с тобой! Не квартал, не какие-то посторонние люди, а только мы стобой!
По его лицу катились слезы. Ара смущенно поеживалась, сидя на скамейке. Ей хотелось куда-нибудь спрятаться, провалиться, забиться в любую щель. Судя по выражению лиц Кенди и Питра, они испытывали такие же чувства. Харен пряталась за чадрой, и внезапно Аре пришло в голову, насколько эта вещь может иной раз оказаться удобной. Она пыталась найти слова, чтобы прекратить этот спор, но впервые в жизни не знала, что следует предпринять.
– То, что ты совершил, – это форма рабства, – ответила Видья холодно.
– Или это, или наркотики, мама.
– Это ужасно, – упрямо повторяла Видья.
– Я продавал только себя, мама, – резко ответил Седжал. – А ты – своих детей.
Кенди вздрогнул. Видья замолчала. Ее руки замерли. Она сидела, не шевелясь. Седжал тоже замер. Его слова все еще висели в воздухе. Невыносимая тишина тянулась бесконечно долго. Аре хотелось забраться под один из булыжников на мостовой.
– Забирайте его, – прошептала Видья.
– Что? – переспросила Ара.
«Матушка, – раздался в наушнике голос Бена, – матушка, ты слушаешь?»
– Забирайте его с собой, – повторила Видья все так же шепотом. – Я была плохой матерью. Берите его, воспитывайте, обучайте, что вы там еще делаете.
– Но, мама… – начал было Седжал.
– Нет, Седжал, – прервала его Видья. – Ты прав, и ты должен ехать с ними.
«Матушка», – вновь позвал Бен.
– Что случилось, Бен? – приглушенным голосом спросила Ара.
«Мне пришлось немного повозиться, чтобы привести все в порядок после твоей дезорганизации файлов. А то я бы уже позвонил. Охранники ушли. Они ничего не нашли, но оставили стражу с полдюжины человек. Я не представляю, как вы сумеете попасть на борт».
– Этим мы займемся через минуту, – ответила Ара. Ее вдруг охватило непреодолимое желание броситься на «Пост-Скрипт» и покрепче прижать к себе Бена. – Оставайся на связи.
– Видья, ты можешь поехать с нами, – сказал Кенди. – Тебе незачем здесь оставаться.
Видья покачала головой.
– У меня есть… некоторые обязательства, которые я должна выполнить.
– По отношению к кварталу, – оборвал ее Седжал.
– Нет, Седжал. – Видья поднялась. – Мне надо поговорить с тем человеком, который… превратил тебя в то, что ты есть. Он должен дать ответ на кое-какие вопросы. А вас я не могу задерживать. – Она наклонилась и помогла Седжалу подняться. Он нехотя встал. – Седжал, я люблю тебя. Ты должен ехать, – сказала она и быстрым движением обняла сына. – Мы расстаемся не навсегда. Я закончу свои дела здесь, и тогда я найду возможность добраться к тебе.
– Наш монастырь находится на планете Беллерофон, это в Конфедерации Независимости, – сказала Ара, поднимаясь на ноги. – Когда мы выберемся за пределы Единства, я о вас сообщу. Вы можете меня разыскать вне Единства, через любую общественную информационную сеть. Меня зовут матушка-наставница Арасейль из Братства Детей Ирфан. Кто-нибудь из наших обязательно услышит о вас и поможет перебраться к нам.
Видья кивнула.
– А теперь нам пора идти, – сказала Ара.