– Например? – спросил Мелтин.
Голос его оставался мягким и спокойным, совсем без напряжения. Я стал смотреть на него, стараясь не обращать внимания на инопланетян, и почувствовал себя немного легче. Смог чуть-чуть расслабиться.
– Я могу сделать так, что человек замирает на месте, а потом, когда я его отпускаю, он ничего не помнит. Еще могу заставлять сделать что-нибудь неправильное, на что сам человек не решился бы.
– Ты можешь привести какой-нибудь пример? – спросил Мелтин.
– Ну, я, например, вот так заморозил на месте шестерых охранников Единства, чтобы мы смогли вернуться на «Пост-Скрипт». А еще был случай, когда я сделал так, что один охранник так треснул своего напарника, что тот потом шевельнуться не мог.
– Очень сильная разновидность нашептывания, – пробормотал один из людей. – И при этом не входя в Мечту.
– Ну, я делаю это не прямо… – добавил я, – это что-то вроде… я как бы следую через некоторое пространство. Может быть, это и есть Мечта, не знаю.
Мелтин держал руку на трости, хотя и сидел.
– Как именно ты заставляешь людей замереть на месте, Седжал? Что ты для этого делаешь?
Я немного подумал.
– Я как будто… вижу их чувства. Ну, не то чтобы вижу глазами. Просто знаю. Потом, пройдя через это странное место, я усиливаю одно из чувств. Но это чувство должно уже быть у того человека, новые я создавать не могу.
– Это нашептывание, – опять произнес тот же человек.
– А что еще ты делаешь, чтобы люди впадали в оцепенение? – опять спросил Мелтин.
– Я полностью отключаю их чувства, – ответил я. – Я даже выучил специальное слово, это называется «апатия». Ты ничего не чувствуешь, ничего не хочется делать, ни к чему нет ни малейшего стимула. И происходящее вокруг не имеет никакого значения, поэтому человек ничего и не помнит.
Мелтин кивнул.
– То есть ты не проникаешь в сознание человека? Не бывает такого, что ты переселяешься в чужое тело и пользуешься им, как своим собственным?
– Нет, такого я не умею.
Все присутствующие издали слабый вздох, похожий на вздох облегчения. Я не понял почему. Кое-кто стал смотреть на Кенди с таким выражением, будто он в чем-то виноват. И этого я тоже не понял. Кенди что-то угрожает?
– Седжал, – тихо произнес Кенди, – а ты когда-нибудь пытался проникнуть в сознание человека?
– Нет.
– А как ты думаешь, у тебя получится?
Я немного подумал.
– Возможно, получится.
Все сидящие за столом опять напряглись.
– Попробуй на мне, – сказал Кенди.
Я посмотрел на него.
– Захватить твое тело?
– Ну да. В этом нет ничего необычного, Седжал. Немые это делают сплошь и рядом. Примени свой прием оцепенения, но только приложи побольше усилий. Мне не будет больно. Все будет в порядке.
И я попробовал. Никто не успел и слова сказать, а я уже нащупал рядом сознание Кенди, точно так, как с первым клиентом, когда мы были вместе с Джессом. И толкнул.
Окружающий мир отскочил в сторону. Я обнаружил, что сижу на другом месте. Я посмотрел на свои руки. Они были больше обычного и более смуглые. Я резко втянул в себя воздух. И даже этот вдох звучал как-то непривычно. Я скосил глаза и увидел… себя. Глаза у меня были закрыты, и я сидел, свесившись на бок на стуле. Я вскочил, опрокинув под собой стул. Мое сердце стучало, но не так, как обычно стучит мое сердце. Я впал в панику.
Вдруг мне на плечо опустилась чья-то рука, и я завопил. Чисто рефлекторно, потому что мне достался еще и чужой разум. Я теперь видел комнату с двух разных точек. Меня было как будто двое, и в то же время – один.
Все остальные, кто был в комнате, – и люди, и инопланетяне, – все повскакали с мест. Это резкое движение меня опять напугало, и я оказался внутри трех, четырех, пяти, нет, шести людей. Потом – семи, восьми и девяти. Мои глаза смотрели одновременно в десяток разных сторон. У меня было две ноги, нет, четыре, нет, целая дюжина ног. В полной панике, я все еще видел свое собственное тело, все так же косо сидящее на стуле. Мне захотелось опять вернуться в это тело. Я хотел снова быть собой. Я жаждал себя.
И вот я на месте. Я открыл глаза и посмотрел на руки. Это были мои руки, мои ладони. Мое тело.
Я поднял глаза. Меня била дрожь. В комнате царила мертвая тишина. Все глаза были устремлены на меня. Потом все заговорили одновременно, и начался страшный шум и гомон. Один из людей, блондин, что-то кричал. Гусеница размахивала руками. У Кенди был ошарашенный вид. Я сжался, сидя на своем стуле. Они сердятся. Они собираются что-то со мной сделать. Мне хотелось убежать.
Наконец праотец Мелтин призвал всех к порядку. Это он положил тогда руку мне на плечо. Он был бледен.
– Это очень… впечатляет, юный Седжал, – сказал он и вытер лоб рукавом. – Думаю, сегодня свершилось историческое событие.
Я промолчал.
– Нам еще следует внимательно проанализировать все, что сейчас произошло, – добавил Мелтин. – Брат Кенди всегда считался одаренным, потому что он умеет разделять свое сознание надвое, находясь в Мечте. Но ты, Седжал… понимаешь ли, твои способности значительно больше.
Я все еще молчал.
Праотец Мелтин глубоко вздохнул.
– Так. Матушка-наставница Арасейль Раймар сообщает также, что ты можешь по своей воле приводить в Мечту других людей. Это правда?
Я кивнул.
– Расскажи нам об этом своими словами.
Я рассказал. На это ушло некоторое время. Кенди принес мне воды, что оказалось очень кстати. Я все еще волновался. Меня слушали внимательно, никто не перебивал. У меня создалось впечатление, что они уже слышали эту историю раньше, и я мысленно дал себе пинка за то, что не догадался, что ведь и Кенди, и, скорее всего, матушка Ара все им доложили.
Я закончил, и Мелтин кивнул.
– А что еще ты можешь делать? – спросил он.
Я не стал рассказывать о своем таланте внутреннего видения. Сначала собирался, а потом передумал. Не знаю почему. Когда-нибудь, конечно, придется кому-то рассказать, может быть, Кенди, но тогда можно прикинуться, что сначала я просто забыл упомянуть об этом. И я покачал головой.
Один из чед-балаарцев (или чед-балаарок?), сидевших на полу, что-то залопотал.
– Отец-наставник Чед-Фараск просит тебя поподробнее рассказать о твоей способности приводить людей в Мечту, – перевел для меня Мелтин. – Ты можешь привести туда любого? Или только Немых?
– Не знаю, – с неохотой ответил я.
– Пусть он попробует на мне, – раздался чей-то голос. Все обернулись в ту сторону, и я тоже повернулся, не вставая с места. На пороге стояла Харен. Интересно, как это она узнала о нашем собрании. Наверное, ей сказал Кенди.
– Харен Машиб, – обратился к ней праотец Мелтин. – Тебя сюда не приглашали.
Можно подумать, Харен это остановило. Вся ледяная, как морозильник с мороженым, она подошла к столу.
– Я добровольно принимаю на себя роль подопытной, – сказала она, – чтобы проверить, способен ли Седжал приводить в Мечту не-Немого.
– Харен… – начал было Кенди.
– Я попробую, – внезапно сказал я.
До этого момента Харен мне не очень-то нравилась, но вот она пришла сюда, предстала перед целым собранием влиятельных лиц. Я знал, что именно она переживает. Несколько секунд я явственно ощущал и ее боль, и ее панику. Харен рассказывала мне, что стремится попасть в Мечту, чтобы разыскать там своего мужа, который похитил их сына и сбежал. Мне хотелось ей помочь.
– У Седжала еще слишком мало подготовки, чтобы входить в Мечту без сопровождения, – заметил Мелтин. – Ему это пока не разрешается.
Харен фыркнула из-под своей чадры.
– Вы что же, всерьез полагаете, что такие запреты остановят этого мальчишку? Все равно что дать ребенку коробку конфет и сказать, что взять можно только одну. Уж будьте уверены, он был в Мечте, и не один раз.
Кенди повернулся ко мне. Я не понимал выражения его глаз.
– Ты был в Мечте, хотя я просил тебя не делать этого?
И тут я вдруг вышел из себя. Конечно, Дети Ирфан вывезли меня со Ржи, конечно, они меня приютили, купили мне одежду и дали мне возможность учиться. Но это еще не значит, что я – их собственность.