– Убить меня? – тупо повторил я.
– Да. – Он поерзал, стараясь держаться от меня подальше. – Императрица поручила матушке Арасейль понаблюдать за тобой и определить, представляешь ли ты опасность для Конфедерации. И если она, Арасейль, решит, что представляешь, она должна тебя убить.
– Она никогда бы этого не сделала, – с жаром сказал я, но внутри у меня что-то дрогнуло.
– Возможно, и не сделала бы. А может, и сделала бы. Однако таковы указания императрицы.
Лицо у меня горело, а руки были ледяными. Я вспомнил, что матушка Арасейль все время смотрела на меня как-то странно, будто оценивая. Вспомнил еще, как Единство послало за мной в погоню целую эскадру военных кораблей.
– Откуда вам это известно? – спросил я. – Да кто вы вообще такой?
– Я уже сказал. Я – Падрик Суфур. В поезде мы с тобой соприкоснулись, поэтому ты знаешь также, что я – Немой. Я специально дотронулся до тебя… – при этих словах он как будто вздрогнул, – чтобы убедиться, что ты – именно тот, кого я ищу.
Пальцы мои как бешеные теребили край свитера. Я чувствовал, что начинаю сходить с ума, и во мне просыпается мое второе «я» – мой внутренний Джесс, внутренний голос, который я включал, общаясь с клиентами.
– Так значит, ты Немой. Ну и что с того? Да в этой поганой дыре куда ни ткни, везде Немой. И какое это имеет отношение к тому, что ты тут мне заливаешь, что мамаша… что Ара собиралась меня прикончить?
– У меня свои способы добычи информации, – ответил он просто. – Матушка Арасейль Раймар несколько раз отчитывалась перед императрицей Кан маджа Кали по вопросам, касающимся тебя. Арасейль дважды воспользовалась телами Немых рабов, чтобы встретиться с императрицей лично и переговорить с ней. Лично с императрицей, Седжал. Тебе это о чем-нибудь говорит?
– О том, что она…
И тут я замолчал. Инстинкты Джесса не дали мне договорить. Люди любят рассуждать. У меня так бывало, что после оглушительного оргазма клиент принимался плакаться на моем плече, болтая о разных вещах. Меня всегда удивляло, как это они с такой легкостью начинают рассказывать все подряд совершенно незнакомому человеку. Почему все так любят трепаться? Когда я сам сорвался и плакал в ресторане с Кенди, я начал понемногу понимать, что к чему, но ведь Кенди спас мне жизнь. Два раза. Этот же старикан – мне вообще никто, и поэтому я предпочел заткнуться.
Но мысли-то мои не останавливались ни на секунду. Предположим, Суфур говорит правду – а нутром я чувствовал, что так оно и есть… и тогда какой можно сделать вывод, зная о встречах матушки Ары с императрицей?
Вывод такой, что Харен оказалась права. Я – важная персона, и каждый хочет заполучить меня, и каждый предпочтет, чтобы я умер, но не достался кому-то другому.
Поскольку я молчал, Суфур заговорил опять.
– Если ты останешься здесь, Седжал, они тебя убьют.
В комнате наступила тишина. Стеклянные двери были закрыты, поэтому звуки в комнату не долетали, хотя я видел, как за стеклом колышется под ветерком листва. В коридоре послышались шаги, потом стихли. Я заставил себя хорошенько подумать, прежде чем открывать рот.
– Ты сказал, Ара должна это сделать, если решит, что я представляю угрозу для Конфедерации. Откуда ты знаешь, что она так решила?
– Премьер Юганови очень недоволен тем, что ты ускользнул. – Суфур спокойно разглаживал рукой свои брюки, как будто вел разговор о переменчивости погоды. – Единство собирается объявить войну.
– Объявить войну? Из-за меня?
Суфур кивнул.
– Ты – самая ценная собственность, какую только знала вся история. Ты обладаешь властью, способной ниспровергать империи и уничтожать правительства. В Единстве хотят, чтобы ты работал на них. Императрица хочет, чтобы ты работал на Конфедерацию Независимости. И все остальные тоже хотят заполучить тебя к себе на службу. Императрица Кали далеко не глупа. Она поймет, вернее, уже поняла, что ей предстоят войны, из которых ей не суждено выйти победительницей. Конечно, через несколько лет, получив хорошую подготовку, ты, вероятно, сможешь уничтожать целые цивилизации, но ей-то надо как-то разбираться с Единством прямо сейчас.
– Ты преувеличиваешь, – заметил я. – Не думаю, что мне удастся уничтожать целые цивилизации.
– Ты можешь просто заставить одного человека нажать на нужные кнопки, и все будет сделано, – возразил Суфур.
– Я не способен на такое!
– Императрице это неизвестно. Премьеру Юганови это тоже неизвестно. И еще, Седжал, люди меняются со временем. Кто знает, что ты станешь делать через шесть лет, даже через шесть месяцев, если создать тебе соответствующие условия? – Он скрестил руки на груди. – Нет, Седжал, ты слишком опасен, и ни одна власть не позволит тебе оставаться в живых слишком долго.
Я принялся возражать. Кенди не причинит мне вреда. Дети Ирфан меня спасли, прошли из-за меня через многие бедствия, кто-то даже погиб. После всего этого они не станут меня убивать.
Но мой внутренний Джесс нашептывал прямо противоположное. Разве они стали бы вообще со мной связываться, если бы не мои выдающиеся способности? Будь я обычным, разве они предложили бы вывезти меня с планеты? Стал бы Кенди спасать мою жизнь, будь я простым потаскушкой, как Джесс? Ответ мне известен. Им нужен не я. Им нужны мои способности и власть, которую они дают.
Я почувствовал, что сейчас заплачу, и от этого разозлился еще больше.
– Ладно, я тебе верю. Скажи теперь, что тебе надо? Только не надо нести чушь насчет того, что ты спасаешь мою жизнь из чистого благородства.
Суфур хмыкнул.
– Конечно, нет, юный Седжал. В отличие от Детей Ирфан и от властей Единства, я не стану тебе лгать, притворяясь, что пришел к тебе по каким-то иным причинам, кроме самых эгоистических. Все люди эгоисты. Я просто открыто заявляю об этом.
– Ладно, давай, говори.
– Пойдем со мной. Я предоставлю тебе убежище и буду хорошо платить. – Он опять заговорил как клиент.
– А чего ты от меня хочешь?
Суфур облизнул губы. Он как будто нервничал.
– Я хочу, чтобы ты остановил войну.
Я не смог сдержаться. Я рассмеялся.
– Вот так просто, да? Ты хочешь, чтобы я остановил войну?
– Седжал, это в твоих силах, – серьезно сказал Суфур. – Во всяком случае, в наших с тобой силах.
– Как это? – спросил я, подлаживаясь под его тон.
– Представь, идет война, а никто не выходит на поле боя. Что тогда произойдет?
Туг я опять занервничал. Суфур напоминал мне любителя джея, наглотавшегося своего зелья.
– Не знаю, – я решил потянуть время.
Он вздохнул и покачал головой.
– Это риторический вопрос. Смотри, ты способен проникать в сознание. Причем нескольких людей одновременно. Так?
Я кивнул, проигнорировав недовольство своего внутреннего Джесса.
– Ты можешь проникнуть в сознание всех сражающихся солдат обеих враждующих сторон и заставить их прекратить войну. Ты можешь проникнуть в сознание командующих, и они подпишут приказы о прекращении военных действий. Ты можешь проникнуть в сознание политических лидеров, и они будут подписывать мирные договоры.
– Сначала, возможно, и сработает, – ответил я, – но потом-то я оставлю их в покое. И война начнется снова.
– Не начнется, если они будут знать, что твое вмешательство повторится. Повторится снова и снова, пока они не оставят свои попытки навсегда.
– Я только один, – возразил я. – Я никак не смогу все этого проделать.
– Тебе и не надо будет ничего делать, – Суфур улыбнулся какой-то кошачьей улыбкой. – Можно просто пригрозить, что ты на такое способен. Власти Единства уже сейчас готовы развязать войну на основании одной только угрозы, что ты способен на что-то такое, что может им не понравиться. Так ведь?
– Это следует из твоих слов.
– Они объявляют войну также и потому, что ты, хотя бы в теории, выступаешь союзником Конфедерации Независимости.
– Так, – сказал я, раздумывая, к чему же он клонит.
– Я же не выступаю ни на чьей стороне. – Он ударил себя в грудь. – Если ты пойдешь со мной, у властей Единства, да и у всех остальных не будет повода для объявления войны. Ты займешь нейтральную позицию, причем такую позицию, которая позволит тебе предотвращать будущие войны.