– Понятно. Но что делать с твоей невестой? Она ведь простая танцовщица.
– Это уже твоя забота. Она аристократка, как ни крути. Из древнего, знатного рода. Отправь людей в Бельгию, пусть пороются в архивах. Может, чего интересное найдут. А не найдут – сочинят.
– Сынок!
– Дед Ивана Грозного не постеснялся сочинить небылицу, будто бы Рюрик из дома Юлиев происходит от несуществующего сына Октавиана Августа. Или что там сочинили? Полный же, феерический бред. И он не одинок. Большинство старых родословных высокородных – сказки. И чем глубже в старину, тем занятнее. Выведи ее род от кого-то из легендарных. Карла Великого там или Фридриха Гогенштауфена. В конце концов, она из древней фамилии. Там должно быть много белых пятен, особенно в старину. Вот и заполни. Но не как Иван Васильевич, а по уму, благо что сейчас специалистов хватает.
– Допустим, – поджав губы, произнесла Мария Федоровна. – Но как это изменит к ней отношение во владетельных домах?
– Придумай что-нибудь. Ты умная женщина. Важнейшее дело для всей империи тебе вручаю. Кроме того, тебе же доверяю и другое архиважное дело. Нужно оградить Клеопатру от травли и создать благоприятные условия для ее вливания в коллектив. Можно много говорить о пустом, но сложилось то, что сложилось, и сейчас она невеста Императора. А в будущем станет Императрицей. И это нужно довести до самых пустых голов. Тот же, кто окажется недостаточно понятливым, будет иметь дело со мной. И мне плевать, кто ей навредит. Карать буду жестоко и беспощадно. Да, думаю, ты и сама прекрасно понимаешь, что изломанная психованная мегера плохо подходит на роль матери твоих внуков и будущего Императора.
– Понимаю, – с каким-то обреченным видом, тяжело вздохнув, кивнула вдовствующая Императрица. Сын был прав. Раз уж все так сложилось, нужно помочь девочке…
Разобравшись кое-как с первичными дрязгами из-за своей внезапной помолвки, Николай Александрович отправился в Москву. На слет казаков, созванный им.
Ему нужно было как можно скорее занимать полученные территории, чтобы потом их не отобрали. А как это можно сделать? Обычных людей в те края не отправишь. Тревожные очень. Остаются только казаки. Тем более что к 1890 году сформировалась и нарастала критическая масса, так сказать, «тыловых» казаков, которые жили уже давно не на границе. Льготами же пользовались обширными наравне с прочими. А это – потенциальная точка напряжения и проблема.
Император начал слет со здравицы казакам. Он долго говорил о том, что они стояли на защите мирной жизни русских людей от всякого рода набегов. Оставив за скобками, что долгое время сами эти набеги и организовывали. Но не суть. Здравица – есть здравица. И оговорки в ней излишни.
А потом поднял вопрос о реструктуризации льгот и привилегий казачества. Само собой – в сторону увеличения. Но при условии обязательной пограничной жизни. То есть поселения не далее ста пятидесяти километров от границы и только на критически важных, опасных направлениях. Среди которых он отдельно выделил Гвиану, Джибути и Новую Каледонию.
– Простым людям эти места не заселить. Хлипки! Только для вас эта задача под силу! – вещал он с трибуны.
Но именно туда он никого не загонял, оставляя возможность дальнейшего заселения Кавказа, Средней Азии и Дальнего Востока. Однако тем, кто добровольно поедет в эти три «райских местечка», Император обещал освобождение от всех налогов и сборов на двадцать пять лет плюс гарантировал выдавать подъемные. В том числе и имуществом.
В стандартный пакет «на лицо» включалось: два револьвера S&W той же модели, что и у лейб-конвоя, и три lever-action «ствола»: винтовка, карабин под револьверный патрон и дробовик. Само собой, с большим запасом патронов. Плюс запас продовольствия, полсотни рублей серебром и доставка до места жизни за счет монарха, вместе со скарбом, семьей и живностью.
Конечно, остальные казаки тоже получали «подъемные» бонусы при переселении. Но далеко не такие серьезные и значимые. Одни налоги чего стоили? Казаки и так не платили налогов, но от земледелия на войсковой земле. А тут – полное освобождение для всякой деятельности, главное, чтобы на территории новых земель. Ремесла там, винокурения и так далее.
Он не поднимал вопрос на голосование. Он просто оповестил собравшихся о новых условиях игры и готовности казны бухнуть на казаков массу денег и иных ресурсов. Кто и куда поедет – личное дело казачьих кругов. Также он никак не ограничивал контингент по дате приема. Любой желающий, если мог убедить круг его принять в казаки, вполне мог получить подъемные и отправиться на фронтир за новой жизнью. Это, правда, прозвучало не открытым текстом. Однако уже через несколько дней всплыло в газетах. Догадаться-то несложно.