— Нам повезло, что мы получили хотя бы этот номер, — сказал Сэнфорд, осматривая спальню с одной кроватью на четырех ножках; он заметил неудовольствие Каролины. За исключением чрезвычайных обстоятельств, они не спали в одной постели. Когда Сэнфорд сообщил ей, что множество его клиентов-изобретателей и деловых спонсоров будут на ярмарке и что он, их патентный адвокат, должен быть под рукой, чтобы осматривать экспонаты и определять, чьи патентные интересы затронуты, Каролина согласилась, что он должен ехать. Все-таки была возможность дополнительных гонораров за бесшумные чайники, не бьющие током электрические розетки и двигатели, которые, говоря словами Лэнгли, «освободят человека от земного притяжения». Когда лучший репортер «Трибюн» заболел, Тримбл убедил Каролину, что она сама должна описать выставку или хотя бы церемонию открытия. И хотя Клара Хэй пригласила ее поехать с ними в салон-вагоне, Каролина решила избавить Хэев и Адамсов от общения с Джоном, который становился все мрачнее, что было не так уж страшно, но норовил все чаще жаловаться на жизнь, что было совершенно невыносимо.
Менеджер отеля лично показал им номер.
— На этой неделе в Сент-Луисе собралась вся Америка.
— Я вполне довольна, — вежливо поблагодарила его Каролина.
Пока Джон распаковывал вещи, Каролина делала первые наброски репортажа. Луизианская закупочная выставка, как звучало ее название полностью, занимала тысячу двести сорок акров, из которых двести пятьдесят находились под крышей — павильоны, залы, рестораны. Они мельком видели государственного секретаря и Клару, когда те проезжали по улицам ярко иллюминированного города. Пока Каролина трудилась за восьмиугольным столом со сверкающей столешницей из черного ореха, Джон просматривал свои бумаги и хмурился.
— Выставка — это, должно быть, рай для патентного адвоката, — сказала Каролина.
— Надеюсь. Хотя, — она уже видела, что над Джоном витает дух поражения, — теперь практически невозможно выиграть патентный иск. Каждый изобретатель регистрирует одно изобретение раз десять. Если вы угрожаете ему судом, он отказывается от трех патентов, но сохраняет еще несколько, чтобы сбить с толку суд и изобретателей-конкурентов.
— Отличная перспектива для адвоката — бесконечное сутяжничество.
— Стороны всегда приходят к согласию, — сказал Джон обреченно. — У тебя есть новости?
— Да. Я ходила к евреям, как сказал бы мистер Адамс. Этот конкретный еврей оказался янки по имени Уиттекер. Он правоверный пресвитерианец. Я попросила, как ты сказал, полмиллиона долларов по принятой процентной ставке.
— Почему он отказал? — Джон уже достаточно долго был мужем Каролины и научился за нее договаривать конец фраз, хотя не был еще допущен в ее постель. Единственная попытка выполнить супружеские обязанности окончилась ничем. Каждый принес извинения. Каролина, как ей казалось, убедительно исполнила роль преданной жены. Последовав против своей воли совету Маргариты, она зажмурилась и попробовала представить, что крупное мужское тело над ней принадлежит Джеймсу Бэрдену Дэю. Но запах был другой, как и кожа, и попытка проникновения непривычная. Она давно знала, что с воображением у нее нелады, что и доказала эта первая и последняя попытка, и она завидовала женщинам, которые могли переходить от одного мужчины к другому, как искатели в бесконечном людском архипелаге, занятые поиском мужчин, а то и женщин, по крайней мере в Париже, радуясь роскошной растительности и серебристым ручьям открытого ими острова. Она не была искателем, ее устраивали оседлый образ жизни и привычный приятный пейзаж. Попытка бросить дом, воплощенный в Джеймсе Бэрдене Дэе, ради Джона была сродни обмену оазиса на пустыню. Джон, лишенный права жаловаться, жаловался. Каролина, питавшая отвращение к морализированию, морализировала. Со временем тема была отставлена. Сексуальность Джона подавил финансовый крах. Он не мог думать ни о чем другом, хотя в последнее время то же самое можно было сказать и о Каролине.
— Мистер Уиттекер держался уклончиво. — Сначала Каролину это озадачило, потом рассердило. — Я назвала дату, март будущего года, когда мне исполнится двадцать семь. Я сказала, что не вижу причин, почему я не получу мою долю. Он сказал: «Есть некоторые затруднения». Я спросила: «Какие?» Он не объяснил.