Александр спокойно посмотрел на него, затем, словно так и должно было быть, обхватил кисть руки, которой Ратибор сжимал его одежду, и, заглянув ему в глаза, произнес:
– Ты раб, варвар. Не смей меня трогать своими грязными руками.
После этого Александр сдавил руку гладиатора так, что она захрустела, а Ратибор от боли рухнул на холодный пол. Превозмогая боль, он снова попытался подняться и даже ударить Александра, но тот перехватил и его вторую руку и также сдавил ее. Не в силах сопротивляться, русич пал перед хозяином на колени, кривя лицо от боли. Отпихнув ногой от себя поверженного воина, Александр, поправляя помятую одежду, проговорил:
– Если я обещал, значит, сделаю. Если я говорил, что время не пришло, значит, оно еще не пришло. Каждый сверчок знай свой шесток.
Затем Александр подошел к двери и, обернувшись к Ратибору, сказал:
– Да, кстати, теперь ты не мой раб. Я продал тебя.
– Ты обещал мне свободу.
– Я дал тебе ее. Скоро ты это поймешь, – ответил Александр. Выходя из комнаты, он остановился и произнес: – Странно, что жажда мести может сделать с человеком. Иногда, стремясь к ней, ты постепенно понимаешь, что двигаешься назад, а не вперед. Того, кто тебе нужен, ты найдешь в лесу. Его имя Ульрих, он из племени херусков. Но запомни, Ратибор: пойдешь по этому пути – можешь сразу рыть могилу и себе.
Александр вышел, и стражник быстро захлопнул за ним дверь. Русич вскочил с пола, подбежал к ней и стал бить по прочному дереву кулаками, крича:
– Что ты имеешь в виду?! Какой лес?! Какой Ульрих?! Кто он?! Кто он?! Кому ты меня продал, мерзкая тварь?!
Вскоре, выбившись из сил и успокоившись, Ратибор сел на пол и, склонив голову, тяжело вздохнул. Он осмотрел свои разбитые в кровь кулаки – дверь была намного прочнее человеческой плоти. Затем воин снова поднялся, взглянул на свои могучие руки и мощное тело, подошел к топчану, сел на него и пристально уставился туда, где недавно стоял Александр. Потом Ратибор снова поднялся и снова сел, после чего задумчиво произнес сам себе:
– И как он смог справиться со мной?
На улице еще было довольно темно, и огромный зал виллы освещался тусклым светом коптящих масляных ламп. Повсюду стояла гнетущая тишина, а в воздухе ощущалась пугающая, почти что физически давившая на все тело опасность. Ничего не понимающие Луций и Понтий сидели на большом диване. Понтий все еще никак не мог отойти от внезапно прервавшегося веселья. Он то и дело отключался, его голова гудела, кружилась и плохо соображала из-за огромного количества выпитого вина, и Понтий плохо понимал, для чего их тут собрали в такой час. Было удивительно, что он вообще находился в сознании. Юный гуляка то и дело откидывал голову назад, всхрапывал, потом резко дергался, открывал глаза и смотрел на Луция остекленевшим, бессмысленным, отрешенным взглядом, после чего опять подчинялся дреме. Луций поднимался с места, ходил взад и вперед, разнося по ночной тишине свои монотонные шаги, потягивался, приближался к мраморным статуям, которые в ночном полумраке выглядели словно призраки, и затем снова падал на диван, чем периодически будил Понтия.
– Какого он нас сюда вытащил?! Я так пригрелся на груди у той малышки, думал, буду с нею до утра. А тут на тебе! Тушите свет, сушите весла! – недовольно проговорил Понтий, запрокинув голову и даже не думая открывать глаза. – И хватит топать, твои шаги словно барабан, который стучит у меня в ушах!
– Нечего было так напиваться! Дорвался до халявы! Ты не лучше тех, кто был там, на трибунах, – недовольно и злобно ответил Луций.
– Ой-ой-ой! Ты пил и пировал не меньше моего, и ничего, не брезговал. Так что не тебе меня судить! Сам не святоша! У нас для этого есть Ромул. Вот он-то праведный, это да!
– Да он из-за тебя сбежал непонятно куда! Если бы не твое зубоскальство, сейчас бы все в сборе были!
– И что ты так волнуешься? – отрыгнув так, что Луций брезгливо поморщился, удивился Понтий.
Но в этот момент послышались приближающиеся шаги. Вскоре юноши смогли различить голоса Ромула и Асмодея, которые направлялись к ним и о чем-то беседовали. Еще через мгновение в проеме двери появилось толстое, обрюзгшее тело слуги Марка, следом за ним в зал вошел Ромул.
– Я, и правда, не знаю, что произошло, – разводя руками, нервно оправдывался перед Ромулом Асмодей. – Через час после того, как хозяин ушел в сенат, прибыл Сципион и сообщил о том, что Марк приказал немедленно собрать вас всех у себя. Я растерянно ждал вас здесь. Вскоре пришел Велиал – он сейчас сидит на улице около пруда, он всегда любил одиночество.
– И все-таки что-то произошло… – вздыхая, задумчиво произнес Ромул.