– Времена изменились, Марк! С теми временами ушло в прошлое и былое согласие. Теперь мы живем по принципу «каждый сам за себя и для себя». Выгода и деньги, Марк, – вот что теперь движет людьми.
– Я думаю, твои слова будут неопровержимы до скончания веков. Жадность и стремление к выгоде, Силан, – в этом сущность людей, здесь ты прав. Совсем недавно я объяснял одному своему приятелю, что люди предадут любого ради собственного благополучия, выгоды и, конечно, богатства. Представляешь, он убеждал меня в обратном.
– Скажи своему приятелю, что он безумец. Скорее всего, он лишен рассудка, раз считает так. Любой нормальный человек, если хочет жить в достатке, должен получать выгоду из своих действий. Иначе он обречен на нищенское существование.
– Да, стремление к выгоде всегда управляет людьми.
– Может, твой приятель к тому же считает, что и люди должны быть все равны? Что нельзя разделять их на свободных и рабов, богатых и бедных?
– Представь себе, именно так он и рассуждает. Говорит, мол, что все люди братья.
Услышав эти слова, Силан рассмеялся и, смахнув с глаз выступившие на них слезинки, продолжил:
– Тогда мы жили бы как стадо глупых животных.
– А мы и так живем как животные во главе с вожаком. А не кажется ли тебе, Силан, что большинство людей ведут себя намного хуже животных? Из всех земных существ только человеку было дано богами сознание, но он упорно им не хочет пользоваться. Он не развивается, а иногда и вовсе не контролирует свои действия. Зато почему-то ценит себя очень высоко.
Эти слова для хитрого лиса Силана были словно пощечина. Он прекрасно понял, что имел в виду Марк.
Зашли в сенат они порознь. Силан явно презирал Марка и, в общем-то, не считал нужным скрывать этого. К его великому сожалению, его шпионы не могли собрать о Марке никакой информации, словно этого человека и не было вовсе. И хотя его знал весь Рим, он посещал пиры и театры, участвовал в дебатах и был сенатором, никто не мог назвать его род. Все как один говорили, что знают его давно и что он из знатного семейства, а вот из какого – не могли припомнить, ссылаясь на других, мол, они-то точно знают. Но те тоже не могли сказать ничего дельного, кроме того, что кто-то когда-то познакомил их с Марком. Этот кто-то, в свою очередь, также указывал на какого-нибудь общего знакомого, который их свел, и так до бесконечности. И вся эта неопределенность пугала Силана. Он знал все и про всех, а подноготную своих политических соперников и вовсе изучил досконально. На каждого у него было собрано целое досье из пергаментов и папирусов. Все их черные делишки были у него на виду, и он, словно кукловод, мог манипулировать ими. А те, кто не подчинялся его воле, попросту исчезали вскоре после того, как к императору на глаза попадал тот или иной свиток. И это в лучшем случае. В худшем тело непокорного висело на кресте возле главных ворот Рима. И вот теперь этот Марк, непонятный и пугающий своей бесконечной пустотой, словно он и не человек вовсе, а призрак, застрял в мыслях у Силана, точно заноза, попавшая под кожу и начавшая потихоньку нарывать, принося пока еще маленькую, но все же боль. Сколько он ни пытался подсылать к этому хитрому змею своих людей, в том числе самых красивых женщин, способных вскружить голову любому, никто так и не смог добыть для него никаких сведений. Более того, все эти люди, как проклятые, либо исчезали бесследно, либо становились жертвами каких-то непонятных болезней. От этого Силан еще больше ненавидел Марка. Ненавидел за то, что тот был не подвластен ему и вел себя явно хитрее. Понимание этого съедало Силана изнутри. Как он, потомок великого рода, богатый и знатный, не может усмирить этого относительно молодого выскочку, которому все последние годы удается планомерно двигаться к своей цели, отстраняя его, Силана, с его марионетками на второй план? Да еще и делая это так умно, что и не придерешься, словно они сами хотят уступить ему дорогу, а не он их к тому вынуждает.
«Слава богам, что Октавиан Август скончался, так и не дав ему завершить то, что он задумал. Ах, как хитро и, самое главное, вовремя преподнес он идею о создании Черного легиона. Но Тиберий пока под моей властью, и уж я постараюсь уничтожить этого хитрого змея!» – проходя вглубь помещения, думал про себя Силан.
Вокруг здания толпился простой люд. Видно было, что сегодняшнее заседание явно его интересовало. На ступеньках, у выхода и по периметру стояли вооруженные римские преторианцы. А раз они были здесь, значит, и сам император, скорее всего, уже находился внутри.