«И откуда эта голытьба все узнает, да еще и с такой скоростью?» – с недоумением глядя на все прибывающую чернь, подумал Силан.
Дойдя, наконец, до зала заседаний, он увидел, что место императора покрывают красным бархатом, а раз так, Тиберий точно будет присутствовать здесь и обсуждаться будут довольно серьезные вещи. Место правителя делило зал на две равные половины, уставленные длинными деревянными скамьями. Сенаторы постепенно заполняли их, рассаживаясь, кто где хотел. Здесь никто не имел определенных мест, кроме Цезаря.
Вот почему Силан даже не понял, как оказался рядом с тем, с кем меньше всего хотел соседствовать. По какому-то злому року или дурному стечению обстоятельств они расположились на одной из скамеек вместе с Марком. Старый сенатор аж фыркнул от возмущения и хотел было пересесть, но в это время в толпе собравшихся у дверей людей началась какая-то непонятная суета. Проход быстро освободили, и по нему до кресла прошел высокий человек с гордо поднятой красивой головой. Все сенаторы тут же встали, приветствуя вошедшего в зал императора Цезаря Тиберия Клавдия Нерона. Показав жестом, что тоже рад всех видеть и что они могут сесть, он опустился на свое место, обвел присутствующих внимательным взглядом и произнес:
– Для процветания и блага народа римского вот обращение мое к вам, сенаторы, – печально и негромко начал Тиберий, нерадостно глядя на собравшихся. – Тревожная весть заставила меня созвать вас сегодня сюда в столь ранний час. Недавно мне стало известно о том, что подстрекаемые нашими врагами…
Тиберий, и правда, не знал, кто эти враги. У Рима их было столько, что можно было подумать на каждого. Император опустил взгляд, затем резко поднял свои пронзительные глаза и, пристально посмотрев на сенаторов, продолжил:
– Скорее всего, я никого не удивлю тем, что после смерти Августа я еще не окреп на своем месте. Этим-то и воспользовались мои недоброжелатели, взбунтовав самое дорогое, самое ценное – мою силу, мою опору, мои легионы! Злые слухи о моей беспомощности прокатились по легионам Пононии! А самое печальное, что после разгрома и предательства в Германии восстали и рейнские легионы, словно их ведет чья-то невидимая рука! Позором для нас было поражение, которое мы потерпели в этой варварской стране, но страшнее всего то, что армия, в которую я верил, повернулась против меня. Сегодня я прошу вас решить участь не жалких смутьянов, бунтовавших на улице ради куска хлеба, не участь рабов и не участь врагов, против которых мы ведем войны. Нет, измена проникла в самое сердце империи! Более того, предателям, согласно поступившим ко мне донесениям, помогают люди из сената. Те, кому я должен безоглядно верить, оказываются двуличными лжецами. По совету Марка я послал своего сына Друза в Пононию с двумя когортами преторианцев. Да, этого мало для того, чтобы усмирить силой войско. Но я рассчитываю на мудрость и волю богов, которые помогут нам в решении данной проблемы.
Силан слушал и не верил своим ушам. Как? Как опять этот Марк опередил его? Почему ему никто не сообщил о восстании армии? Он бы сам поехал в Пононию вместе с сыном Тиберия, чтобы усмирить солдат. Он прекрасно понимал, что император надеется не на мудрость и не на ничтожные две когорты преторианцев. Марк все рассчитал и правильно уговорил Тиберия послать туда императорского сына – скорее всего, с деньгами для выплаты жалованья восставшим и удовлетворения их требований. Сын самого властелина Рима будет просить их о примирении, да еще и лично одаривать их. Разве это не высшая награда для воина? А затем он попросит солдат присягнуть Тиберию, и они внемлют этому призыву – и все, мышеловка захлопнется, и они никуда больше не денутся. Получив то, что хотели, они выдадут империи самых рьяных борцов за справедливость, и все вновь вернется на круги своя. Смутьянов, которые были зачинщиками восстания, сенат приговорит к смерти, после чего все надолго успокоятся. Останется только проблема с легионами, которые стоят вблизи Рейна. Отличную паутину сплел этот Марк. Силан сделал бы то же самое, узнай он об этих событиях первым, но теперь ему придется играть по чужим правилам. Пристально и злобно смотрел Силан на этого довольно улыбающегося мерзавца.
«Да-да, еще есть легионы у Рейна, и можно посоветовать Тиберию направить туда Германика. Он любимец войска. Надо дать ему своих денег и притом много. Пускай он успокоит их, и тогда мы будем квиты с тобой, змееныш. Нужно только выгадать время и переговорить с императором с глазу на глаз», – размышлял Силан.