– Когда же начнется сражение?! – не выдержав напряжения и почти вскочив с места, воскликнул Понтий.
– Скоро, совсем скоро. Сейчас уже.
– А тут будет выступать гладиатор, о котором столько говорят и который свой первый в жизни бой проведет тут, в Риме? – снова интересовался юноша.
– Я не знаю, Понтий, все возможно. Но если он, и правда, будет сражаться тут впервые, то, скорее всего, его ждет смерть. Все бойцы, которых вы сейчас видели, обучались в лучших школах Рима, у них прекрасное оружие и отличная подготовка. Остальных будут выпускать к ним для потехи. Впрочем, мой приятель Александр сегодня привез сюда своих бойцов и, хотя его гладиаторы не относятся к известным и прославленным школам, он иногда может поразить собравшихся талантливыми чужаками. Возможно, и сегодня он постарается удивить нас. Я лично сделал ставку на одного из его бойцов со странным именем Ратибор. Говорят, он весьма способный и, возможно, именно ему сегодня повезет, и он получит деревянный меч и свободу. Хотя такое случается редко. Мало кому в последнее время удается завоевать любовь зрителей, которым уже приелось обилие страдания и крови.
– Точно, Ратибор! Точно! – словно ошпаренный, прокричал Понтий. – А вы мне не верили! Я же говорил, что имя у него странное!
– Ага! Ты еще говорил, что он тигра голыми руками задушил! – рассмеялся Луций.
– Да, имя у него, действительно, странное для нас, но не для тех мест, откуда он родом. Имя, Понтий, не может быть странным. Имя оно и есть имя. А сказок про всех гладиаторов ходит много. Точнее сказать, про хороших гладиаторов, а они хороши, пока живы. Посмотрим, как он будет биться. Время покажет, какой из него воин.
– Да в клочки его порвут, Понтий! Посмотри: тут элита, имперские гладиаторы и лучшие бойцы из самых известных школ, – проговорил Луций и повернулся к Марку в надежде услышать одобрение, но тот даже не взглянул в его сторону, сделав вид, что не слышал парня.
После приветствия императора и парадного марша на арене появились особые слуги, которые стали проверять оружие у бойцов. Зазубренное, ненадежное или тупое они отбирали и заменяли его острым и надежным, ибо никто не хотел лишиться кровавого зрелища. Остальных, менее известных, бойцов даже не допускали на арену, а держали в подвале Колизея. Все понимали, что они будут выступать в роли мяса и служить для разогрева публики. Там же, как скот, стояли преступники, военнопленные и беглые рабы, которых поймали и приговорили к смерти. Их выпустят на арену в первую очередь, без оружия и доспехов, просто на убой, для того чтобы бойцы смогли размяться и опробовать свое оружие перед настоящими схватками. В темном углу сидел странный боец – тот самый, которого Александр купил несколько лет назад у работорговца. Неподалеку от него был и германец, которого тогда на рынке он заставлял прыгать и бегать. Рядом находились еще с десяток гладиаторов из собственной школы Александра. Ратибор сидел на полу, не обращая ни на кого внимания и рассматривая дешевый шлем, который ему выдали из здешнего арсенала. Доспехи тоже были ветхими и сомнительными по качеству. Словом, все было сделано для того, чтобы публика с первого взгляда на бойцов понимала, за кого нужно болеть, а кто наверняка погибнет сегодня на арене. Ратибор держал шлем перед собой и пристально смотрел на забрало, словно это было чье-то лицо. Напряженно, не моргая, он вглядывался в холодное, бездушное железо. Он думал о своей родине, о своем отце, о бескрайних, занесенных снегом лесах. О морозе, который сковывал все живое, при котором даже птицы переставали щебетать на деревьях. Все здесь было ему чуждо, и лишь смерть прельщала его в последнее время. Но беда была в том, что он, Ратибор, сын Ярослава, даже в плену ощущал себя княжичем, а никак не рабом. Если бы он был одним из невольников, то сейчас бы стоял вместе с ними в их презренной кучке и сожалел о том, что ему не пережить этот день. Но Ратибор мыслил по-другому. Он и думал о другом, и жил иначе. Потому-то Александр и держал его отдельно. Нельзя сломать то, что не ломается, нельзя покорить то, что не покоряется. Германец наблюдал за собратом по несчастью, косясь исподлобья, и, судя по всему, думал, что тот совершает какой-то магический обряд или готовится к смерти. До этого Ратибора они не видели: Александр всегда держал его отдельно от всех. Вот и теперь русич находился в стороне, а остальные тоже не особенно желали подходить к нему. У гладиаторов нет друзей: в любой день твой друг может стать твоим врагом на арене, и тогда тебе придется сражаться с ним, чтобы не умереть самому.