Затем происходит то, что можно назвать вторжением оккупантов, но протекает оно весьма анархично. Всех кур и свиней сгоняют в одно место; все, что можно отнести к произведениям искусства, даже с исчезающе-малой ценностью (в том числе и репродукцию «Острова мертвых» из кабинета Халя), новые власти конфискуют и переправляют на судах в Австралию, дабы выставить в тамошних музеях; арестовывают одного солдата из Уогга-Уогга за изнасилование женщины-туземки и, заковав в цепи, высылают на родину; управляющий отелем Хельвиг радостно потирает руки, пока внушительная группа грубых австралийских офицеров, горланя «Вальсируя с Матильдой», опустошает его бар; райскую птицу, которая, вспугнутая шумом, покинула джунгли и случайно залетела в Рабаул, пришлые солдаты ощипали живьем, перья с окровавленными очинами воткнули в свои зюйдвестки, а затем со смехом принялись пинать, словно мяч для регби, эту голую, кричащую от боли птицу, предварительно окрестив ее Кайзером Вильгельмом; складированные в фактории «Форсайт» ящики с прогорклым кокосовым маслом солдаты вскрывают ломом, ожидая найти там спрятанное оружие, но обнаруживают лишь упакованные в древесную стружку старомодные бутылки: немецкую надпись на них никто прочитать не может, поэтому, в надежде поживиться шнапсом, их откупоривают… и, принюхавшись к содержимому, выплескивают его на посыпанный песком пол, театрально скривив лицо и пальцами зажав нос.
Подразделение австралийских солдат высаживается, наконец, и на Кабаконе. Энгельхардта, который, под смех военных, голышом приветствует их на берегу, тут же, не сходя с места, лишают прав собственности, вручают ему (в качестве компенсации за запущенную плантацию) шесть фунтов стерлингов и снисходительно разрешают вернуться в Германию. Шесть фунтов за всю его жизнь на острове!.. Он швыряет эту смехотворную сумму под ноги австралийскому офицеру, поворачивается к солдатам спиной и исчезает в тенистых джунглях; последовать за ним никто не решается.
Капитан Слюттер, который в эти смутные и странные дни курсирует на «Джидде» у берегов Самоа, наносит визит капитану вспомогательного крейсера «Корморан», который тоже занимает выжидательную позицию в теплых водах южной части Тихого океана; обоим судам позарез нужен уголь, заходить в какой бы то ни было порт теперь небезопасно, но и оставаться в открытом море им тоже нельзя, они оказались в щекотливом положении sitting ducks («подсадных уток»), как выразились бы англичане. Команда «Корморана» надеется на скорое прибытие крупного броненосного крейсера «Шарнхорст»; пока же капитану Слюттеру, который предоставил себя и свое судно в полное распоряжение германского ВМФ, приказано захватить безоружный французский угольный фрахтер, конфисковать груз, а само судно потопить.
Так видавшая виды «Джидда» превращается в военный корабль. Правда, ей не разрешают поднять на борту императорский военно-морской флаг, но Апиране, Слюттеру и Новемберу все же и вправду удается потопить французский углевоз: закрепив на носу «Джидды» адскую машину, они берут курс, рассчитанный на столкновение с противником, а сами вовремя пересаживаются в крошечную спасательную шлюпку. Раздается взрыв, черный столб дыма виден на много миль вокруг. Трое моряков гребут к условленному месту встречи с «Кормораном», однако вспомогательный крейсер так и не появляется. Вместо него (ситуация не для слабонервных!) показываются, откуда ни возьмись, два австралийских крейсера; Слюттера берут в плен, высаживают на безымянном острове, возле которого вражеский корабль остановился, чтобы пополнить запасы воды. Слюттера тут же судят, предъявив ему обвинение в пиратстве, ставят к пальме и расстреливают. На казнь он идет спокойно, сожалея лишь, что не успел побриться; просит, чтобы ему не завязывали глаза; другой немецкий моряк, тоже пленный, одалживает ему форменный бушлат, чтобы Слюттеру не пришлось встретить смерть одетым как штатский. Когда пули вонзаются в его тело, он не вспоминает Пандору и не смотрит на целящихся солдат, а думает о величественном и бесстыдно-безжалостном синем океане. Расстрельной команде раздают сигареты. После исполнения приговора пленному немецкому матросу возвращают бушлат, и он потом всегда будет носить его с гордо поднятой головой, не зашивая четыре дырки на уровне сердца.