В это время раздался треск материи: кто-то мечами вскрыли стенку шатра, внутрь полезли вооруженные до зубов люди с дротиками и мечами на изготовку.
Я крикнул — Измена! Спасайте царя! — и бросился на польстившихся золотом предателей. Я не успел буквально на секунды две, тело Александра пронзили сразу три дротика, я успел отмахнуться от двух и только начал входить в яр, как опасность со спины будто подала мне сигнал — пригнись! Я присел и надо мной пролетело копье. Кто-то плеснул на меня плошкой с маслом, в которой горел фитилек лампы и я шарахнулся в сторону, отбивая сразу два удара мечами. На меня набросили сеть и почти одновременно два копья ударили меня в левый бок, третье подсекло мои ноги и я, запутавший в ячейках сети, рухнул на ковер, которыми был выстлан пол шатра; я успел увидеть как чей-то меч отрубил мне голову.
Два десятка предателей добили раненых, затем отрубили голову Александру, надев ее на копье, и поспешили к стене за обещанным золотом. Зарина, услышав звон оружия и крики, поспешила с полусотней охраны и узнала о моей гибели и смерти Александра, предателей догнали и порубили на куски. Все воины сарматской армии, узнав о подлом убийстве, поклялись вырезать всех жителей Карфагена, камнеметы помимо камней стали забрасывать в город горшки с греческим огнем. Карфаген загорелся, пытающихся спастись жителей, открывших городские ворота, безжалостно уничтожали.
Только буквально мгновение назад вражеский меч отрубил мою голову, а сейчас я с удивлением увидел синее небо над головой. Я понял, что в очередной раз переродился. Меня трясла какая-то плачущая молодая женщина, причитая на сарматском наречии — Завар, очнись, открой глаза! Слава богине Афине, ты очнулся!
Рядом с ней стоял пацан примерно моих лет, может старше на год и исподлобья косился на меня, вытирая слезинки рукой — Брат! Ты все таки выжил после того удара ногой по голове! Был бы у меня нож, я бы зарезал этого толстяка.
Мой брат кивнул на жирдяя, которому не мешело скинуть минимум два десятка килограммов. Тот лыбился и показывал на меня пальцем.
Я приподнялся и оглядел свое тщедушное тело мальчика лет семи, на котором были только штаны и кандалы на ногах. Женщина была одета как все сарматские воины, правда одежда ее была изрядно поношена и покрыта пылью. Я почувствовал сухость во рту и сипло попросил — Пить!
Женщина вскинулась и растерянно огляделась. Вокруг сидели еще десяток женщин и три десятка детей обоего пола, все сарматы. Все женщины были ранены: кто в ногу, кто в руку, мало кто был ранен в тело и у всех глаза горели ненавистью к тем, кто их охранял. Почти у всех на ногах были кандалы, в том числе на детях, не дающие возможность побега, лишь трое раненных в ногу были без кандалов, как потом выяснилось, им позволялось ехать на телеге. Вокруг стояли с десяток воинов, вооруженных кто гладиусом, кто копьем, на одних были ржавые кольчуги, но большинство было в кожаных доспехах, у пары человек на головах были подобия шлемов.
По-видимому мать того парнишки, в чье тело я попал, протянула в мольбе руки к охранникам — Дайте воды сыну!
Однако охранники смеялись и тыкали в нее тупыми концами копий. Наконец подошел по виду настоящий римлянин в почти полном римском доспехе лорика — Что ржете, как кони? Напоите рабов, иначе они не дойдут до Рима. Эти сучки уйдут за хорошие деньги на арену, редко когда удается захватить сарматов живыми. Жаль, что в их городище не было мужиков, одни старики, ни на что не годные! За воина-сармата отваливают аж две, а то и три тысячи сестерциев! Они просто разрывают своих врагов на арене! Но и за этих сучек, если они не загнутся и залечат свои раны, я выручу минимум по полторы тысячи! А вот за их детей к сожалению много не дадут — уж слишком непокорный нрав у сарматов, не желают работать, да и вполне можно от них получить нож в спину. Как бы их выгоднее продать? Может выдать за галлов? — бормоча себе под нос, наш хозяин удалился, а нас все же напоили и дали каждому по лепешке.
Моя мать обращалась к своему второму сыну по имени Колакс, а ее саму соплеменницы звали Киркой. Я с трудом поднялся когда всех начали сгонять в колонну по трое и подошел к брату — Братишка! У меня от удара по голове память пропала, расскажи — как мы попали в плен!
Брат удивленно таращился на меня, но затем, присвистнув рассказал. Мне чертовски не повезло возродиться в теле парнишки, чья семья вместе с соплеменниками решили поселиться поближе к римским провинциям. В городище было почти три сотни семей, все мужчины и почти все женщины до сорока лет по призыву царя ушли в его войско для разборок с обнаглевшими римлянами, а эти людоловы напали на городище, в котором были только дети и старики, с ними трое воинов мужчин около сорока лет и те женщины, у которых были маленькие дети. Наша мама через год-другой так же должна была участвовать в походах воинственного царя, чье царство объединяло всех сарматов и скифов. Людоловы напали ночью, но все оставшееся население оказало им яростное сопротивление и перебило половину пришельцев, прежде чем те с помощью сетей смогли захватить часть сарматов. Подросткам от тринадцати до семнадцати лет удалось уйти, пробившись к загону с лошадьми. А остальных, кто не погиб, взяли в плен для продажи. Этот толстяк в том бою потерял своего любовника и потому вымещал на рабах свою ярость за потерю. Именно он, когда Завар, споткнувшись, упал, подскочил к нему и ударом ноги по голове вышиб из парнишки дух. А я занял его место и теперь Завар это я!