Вот только это был вовсе не закон в современном понимании. Начать стоит с того, что все римские законы вышли из так называемых обычаев (mores) — неписанных норм, которым все следуют. Во времена ранней Республики обычаи были гораздо более сильными аргументами в суде, нежели закон, так как законы писаны людьми, а обычаи выработаны многомудрыми предками и освящены богами. Но среди обычаев были всем обычаям обычаи — религиозные законы, которые регламентировали такие области жизни, в которых наказания людьми мало, а потому тебя за святотатство и нарушение божественных запретов покарают ещё и боги. Дабы общественная жизнь не превратилась в полный хаос, то туда записали скопом все общественно вредные деяния, типа нападений на магистратов, жрецов, неуплату налогов, покушения на чужую собственность и так далее. Вошёл туда и запрет на открытое ношение оружия в пределах померия — сакральной черты города, внутри которой был Рим, а за ней весь остальной мир. Туда же относился и запрет на появление в черте померия солдат в доспехах и вооружении, так как солдаты-ополченцы, одевая доспех тем самым переставали быть гражданами Рима. Этот запрет преследовал похожую цель — не дать использовать армию во внутригородских разборках — политика отдельно, война и оружие отдельно.
И в принципе, данные запреты довольно строго соблюдались. Причина этого довольно прозаична: во-первых, суровость наказания за святотатство в виде изгнания с потерей гражданства и вечным проклятием богов, либо вообще смерти; во-вторых, понимание каждым римским гражданином, что если дать разгуливать по форуму или в курии любому, даже хорошо знакомому человеку с оружием сегодня, то завтра могут точно также отнять уже что-то из твоих сакральных прав. Тем более, что обычно открытое ношение оружия было признаком накалившейся политической обстановки и предвестником бунта. Поэтому наказание за ношение оружия редко когда шло не вместе с мятежом и попыткой свержения Республики, то есть преступлениями, наказание за которые — смерть.
Проблема же пришла оттуда, откуда никто не ждал — в определённый момент этот запрет стал тяготить уже самих сенаторов. Нет, они всё ещё были против того, чтобы кто либо из плебса мог разгуливать с оружием, но с началом обширного кризиса Республики всё чаще стали возникать ситуации, когда во имя её спасения требовалось немного поработать мечами в городе. Видя, что если очень хочется спасти Республику, то можно и нарушить древний священный запрет, народ тоже начал вооружаться. Преступность, и до этого неслабая, теперь распоясалась, и ночью стало небезопасно передвигаться даже в центре города. Сенат же сделать с этим не мог ровным счётом ничего. Полицейских подразделений в Республике не было, да и быть не могло, так как это давало бы одному из магистратов слишком много власти внутри города. Поэтому городские преторы мало что могли сделать с разгулом бандитизма — чего доброго пырнут ножичком или тебя самого, или того, кто донесёт на нарушителя. Тем не менее, именно открытого ношения оружия днём всё ещё не допускалось из-за общественного порицания этого факта. А потом случился Сулла, который нарушил все сакральные нормы в своём походе за «спасение Республики от клятых марианцев»: поднял мятеж, взял Рим приступом и устроил резню марианцев в городе. Солдаты в первый, но не в последний раз резвились в черте померия. И по факту произошедшего никого не наказали — победителя ведь не судят. С этого момента не только Республика, но и все её сакральные нормы, полетели к чертям, растоптанные сандалиями легионеров. Пару лет спустя точно также возьмут город и устроят радостное кровопускание всем несогласным уже марианцы, а потом ещё через пару лет сделает Сулла, показав, что крови на улицах города можно пролить ещё больше.