Пока я оглядывался, тот, что к багажнику пошёл, вынырнул из него с карабином наперевес. Хороший карабин, кстати, одобряю.
И только самый первый, рыжий, остался невооружённым. Главарь этой шайки, или маг? Впрочем, одно другому не мешает.
— К чему условности? — хмыкнул этот, который, видимо, главарь. — Обойдёмся без имён.
— Что ж, без имён так без имён, — пожал я плечами. — Вот только вынужден вас разочаровать, господа. Брать у нас решительно нечего.
— Ну как же! — главарь развёл руками и театральным жестом показал в сторону машины. — Вы, Ваше Сиятельство, такую драгоценность везёте! Что деньги, или каменья, в сравнении с этакой красотой?
От такого представления я даже растерялся, и не сразу понял, о чём он говорит, а рыжий меж тем продолжил:
— Валерия, любовь моя! Я прошу твоей руки и сердца! — выкрикнул он.
— А ключ от квартиры, где деньги лежат, в комплекте не нужен? — не сдержался я.
— Да нет у вас никаких денег, Ваше Сиятельство! — отмахнулся главарь. — Я ж не ради денег, у меня, может быть, настоящая, истинная любовь!
— Лера! — позвал я. — Говорил же, на Урале настоящую любовь быстрее встретишь, чем в столице! Пойдёшь за этого бандита замуж?
— Да я ж его впервые вижу! — Лерка высунулась между спинок передних сидений. — Ты совсем рехнулся что ли?
— Валерия! — одёрнула дочь мама. — Изволь выражаться, как подобает юной леди.
Ну да, этикет превыше всего. А разбойники с ружьями пусть подождут. В этом вся мама.
— Как видите, господа, — развёл я руками, — моя сестра не рвётся замуж. Могу дать совет. Девушка она романтичная, и красивые ухаживания непременно растопят её сердце.
— Видите ли, Ваше Сиятельство, — в тон мне ответил рыжий, — мы торопимся, и все вопросы я непременно хотел бы решить здесь и сейчас. Я даже подготовил брачный договор. В нём, правда, не вписано имя жениха, но это такие формальности…
«Какой-то неправильный бандит, — подумалось мне. — Очень уж гладко говорит».
Обойдя машину, неправильный бандит достал папку, раскрыв которую, продемонстрировал мне какую-то гербовую бумагу. Только ещё не заверенную — ни подписей, ни печати нотариуса. Филькина грамота, иначе не скажешь. Такой только подтереться, и то, наверное, жестковата.
Рыжий подошёл ко мне так, чтобы не перекрывать обзор лысому, и передал мне папку с бумагой. Я даже мельком пробежался глазами. И правда брачный договор, причём самый простой, с единственным дополнительным пунктом, гласящим, что за невестой не идёт никакого приданого. А я, как глава рода и опекун своей несовершеннолетней сестры, даю согласие на брак.
— Судя по вашей решительности, господа, отказов вы не приемлете? — уточнил я.
Главарь закатил глаза и махнул подельникам. Тощий распахнул заднюю дверь пикапа и направил ружьё на сонного Артёма.
— Это щедрое предложение, Ваше Сиятельство, — тоном банковского клерка, рассказывающего про условия кредита, добавил рыжий. — Кому вообще в наше время нужна бесприданница?
— И не поспоришь, — хмыкнул я, взяв в руки протянутую мне перьевую ручку. — Позвольте только поинтересоваться, господа. У вас дети есть? Нет, ну не друг от друга, а вообще.
— Чего??? — нахмурился лысый.
— У меня, понимаете ли, психологическая травма. Я сам третьего дня отца похоронил, и не хотел бы оставлять детей сиротами.
Делая вид, что изучаю документ, я шагнул немного вперёд. Как и ожидал, в ожидании вожделенной подписи всё внимание бандитов оказалось прикованным к бумаге. И даже стволы немного сдвинулись. Ещё полшажочка… Есть!
Теперь коренастый и лысый, сами того не замечая, направили оружие друг на друга. Взгляд украдкой в сторону четвёртого… так и есть, он тоже на бумагу пялится, ствол опущен и смотрит уже не на Артёма, а в землю. Сказанное мной пытается переварить. Аж слышно, как мозги скрипят. Пора.
— А мы тут при чём? — непонимающе спрашивает коренастый.
— А вы только что подписали себе смертный приговор, — отвечаю ему, телекинезом подвешивая в воздухе бумагу с ручкой и делая плавный шаг назад. — ОГОНЬ!
Для надёжности я добавляю немного внушения, и три выстрела звучат одновременно, сливаясь в один. И если лысый ещё успевает заподозрить что-то неладное и немного отводит ствол от подельника, то вот коренастый оказывается потупее. Заряд, по всей видимости, крупной картечи, выпущенный в упор, отбрасывает лысого к их седану, вминая спиной в переднее крыло. Он даже мявкнуть не успевает — так и испускает дух, глядя на товарища с детской обидой.
Тот же, получив пулю из карабина в плечо, выпускает раненой рукой ружьё, и мне остаётся только перехватить его поудобнее за цевьё. Рывок — и ружьё, выбрасывая стрелянную гильзу, смачно бьёт коренастому в переносицу. Что-то хрустит, и пальцы бандита отпускают рукоять.