Вернуть своё я должен сам. Это дело принципа.
Глава 20
В надежных руках
Свет, едва пробивавшийся сквозь высокие стрельчатые окна кабинета князя, ложился холодными полосами на тёмный паркет и тяжёлые дубовые панели стен. Сам князь Демидов стоял у окна, спиной к комнате, наблюдая, как первые лучи солнца золотили шпили ограды его особняка, больше напоминающего дворец. В руке он держал фарфоровую чашку с дымящимся чёрным кофе — ритуал, незыблемый, как смена времён года.
В кабинет, нарушив тишину, аккуратно зашёл мужчина в безупречно сидящем тёмном костюме, без галстука. Это был начальник службы безопасности князя, Геннадий Сергеевич. Его лицо, обычно непроницаемое, сегодня выдавало лёгкую озабоченность.
— Владимир, — начал безопасник, останавливаясь на почтительном расстоянии, — ты хотел обсудить вчерашний инцидент?
Князь медленно обернулся. Его взгляд, холодный и оценивающий, скользнул по Геннадию. Лицо князя, с резкими, аристократическими чертами, было спокойно, но в уголках губ таилось напряжение.
— Инцидент, Гена? — голос князя был ровным, без повышения тона, но и без этого в нём явно промелькнула угроза. — Ты называешь провал, поставивший под угрозу жизнь моей дочери, «инцидентом»?
Геннадий чуть выпрямился, принимая укол.
— Виноват, Владимир. Провал. Полный и безоговорочный, — признал он.
— Рассказывай, — князь снова повернулся к окну.
— Катю вели профессионально. Людей, которые должны были её охранять, нейтрализовали непосредственно в самом начале попытки похищения. Мы взяли всех выживших в операции и допрашиваем, — он сделал паузу, выбирая слова. — Мы отрабатываем все возможные варианты. Анализируем внешние камеры соседних зданий, опросили свидетелей. Но пока… Пока допросы показывают, что это не какой-то могущественный враг, а простые бандиты, которые каким-то образом отследили Катю и поверили в себя.
— Простые бандиты, переигравшие твою службу безопасности, — хмыкнул Демидов, и на этот раз Геннадий счёл за благо промолчать.
Князь отхлебнул кофе, его взгляд снова ушёл в окно.
— Каменский, — произнёс он, неожиданно сменив тему. — А он произвёл впечатление. Неожиданное.
Геннадий насторожился. Разговор о графе Каменском после обсуждения провала операции был… несколько даже неприятен.
— В каком смысле?
— В том, что он отказался. От миллиона рублей, Гена, — князь слегка повернулся, и на его лице появилась лёгкая усмешка. — Представляешь? Поставил меня в дурацкое положение своей принципиальностью. Гордость? Глупость? Или редкая в наше время порядочность? — Князь поставил чашку на массивный письменный. — В ситуации, когда его род висит на волоске, его земли под прессом долгов, а он сам мишень для любого авантюриста… он отказывается от денег. Потому что это «подачка», видите ли.
— Так прямо и сказал? — удивился Геннадий.
— Сказал, что на его месте любой поступил бы также, — покачал головой Демидов. — Интересный молодой человек. Катю дважды уже спас.
— Как дважды? — безопасник даже немного побледнел.
— Да, представляешь? Там демон — летучая мышь к ней в окно залетел. А он эту тварюгу прибил. Опасный парень.
— В каком смысле опасный? — уточнил Геннадий.
— Для тех, кто его недооценит, — пояснил князь. — И для самого себя, возможно. Гордость плохой советчик в игре на выживание. Но… это вызывает уважение, — он провёл рукой по гладкой поверхности стола. — Провал с Катей ставит меня в неудобное положение. Я обязан ему жизнью дочери, из-за того, что наша служба безопасности показала свою полную несостоятельность на ровном месте. Расслабились! — Князь с силой ударил кулаком по столу. — Это не должно повториться, Гена. Никогда. Ты меня понял?
Геннадий сглотнул, почти физически ощутив напор сдерживаемой силы.
— Так точно! — на всякий случай он вытянулся ещё сильнее. — Понял!
Давление пропало. Князь показал своё недовольство. Наступило время приказов.
— Задачи, Геннадий Сергеевич. Первая: хвосты. Всем, кто был причастен к вчерашнему, — от водителей до аналитиков, проглядевших подготовку нападения, — накрутить их по полной программе. Проверки на полиграфе, детальный разбор полётов, внеочередные тренировки до седьмого пота. Лишить премии, само собой. Пусть прочувствуют цену своей халатности. Но без публичных экзекуций. Дисциплина, а не расправа.
Геннадий кивнул, мысленно уже составляя список.
— Будет исполнено. В приказе о депремировании моё имя будет в первой строчке.
Лёгким движением бровей Демидов дал понять, что иного и не ждал.