Лужи медленно увеличиваются, превращаясь в небольшие озерца. Озорные мальчишки разбрызгивают дождевую воду на случайных прохожих.
— Балбесы малолетние, тут вас даже Богиня не убережет: заболеете, и как вас потом лечить? —выкрикивает женщина из маленького окна. Она, скорее всего, была их матерью: уж слишком бесцеремонно она кричит на мальчишек.
Лэйлин сидит на небольшом подоконнике своей комнаты и смотрит в даль. Она вернулась домой лишь пару часов назад, когда небеса начали плакать, и с тех пор ее не отпускает чувство тревоги, такое непривычное ей.
После встречи с Бастианом в театре Лэйлин хотелось затаиться и остаться, как и раньше, тенью. Почему-то она была уверенна, что Бастиан смог рассмотреть ее лицо под тканью плаща, но сможет ли он узнать ее днем? Этот вопрос очень волнует Лэйлин. Так же сильно, как и голос, который снова и снова приятной мелодией звучит в голове…
Почему-то пристальный взгляд и насмешливая ухмылка актера надолго поселились в мыслях Лэйлин. Снова и снова она корила себя за неаккуратность. Как же она не смогла услышать шаги Бастиана и не скрыться раньше?
Лэйлин тянется за сартой, чтоб немного успокоить нервы и с ужасом замечает, что портсигар пропал.
— Твою ж мать! — выкрикивает Лэйлин и плотно сжимает потрескавшиеся губы.
Она понимает, что потеряла единственную вещь, которая помогала ей собирать мысли воедино. Дождь продолжает барабанить по стеклу, когда Лэйлин наконец-то прикрывает окно и спрыгивает с подоконника.
Кровать остается не тронутой этой ночью. Сон никогда не был для Лэйлин чем-то важным: ее временем была ночь, ведь именно ночь скрывала грехи и ошибки.
Лэйлин заходит на небольшую кухню и достает маленький кулечек с коричневым порошком. Из этого сладковатого порошка готовили ставший популярным напиток.
Лэйлин наливает в чашку немного молока и насыпает порошок.
— Лэй! — Слышится крик Кэльйона, как только приятный аромат расползается по комнате. — Яже сказал тебе, чтоб ты не прикасалась к какао. Знаешь какое оно дорогое?
Лэйлин лишь фыркает и делает несколько глотков.
— Какао, — шепчет Лэйлин себе под нос, будто стараясь распробовать слово на вкус.
Какао появилось в их доме несколько недель назад, и с тех пор Лэйлин просто всем сердцем полюбила этот новомодный напиток. Какао было в дефиците, деревья с его плодами росли только в Эльфириуме, поэтому доставка на Ресторн была очень сложной и долгой. Но Лэйлин это явно не волновало. Если ей нравилось какао, то она пила какао, — все было просто.
— Богиня, Лэй, ты неконтролируемый ребенок. — Кэльйон уже давно смерился с тем, что Лэйлин берет то, что захочет, и останавливать ее себе же дороже.
— Доброе утро, — входит в комнату сонный Дэвин.
— Кого это Алая принесла в нашу скромную обитель? — улыбается Лэйлин.
— Дэвин, я думал — ты мертв. — Кэльйон бесцеремонно заглядывает на кухню и берет какие-то бумаги.
— Надеялся, что ты мертв, — хмыкает Лэйлин, медленно попивая какао.
— Дэвин, не нажирайся в хлам, Лэй, не выпивай все какао! — выкрикивает Кэльйон, быстро спускаясь в лавку.
Лэйлин остается наедине с Дэвином.
— Сартайн, давай сходим выпьем вечером? — шепчет Дэвин, как только Кэльйон скрывается за дверью.
— Я не пью.
— А говорят, что фейри не могут врать, — фыркает Дэвин.
— Я фейри лишь на половину, поэтому говорю ровно то, что хочу, и не должна выдумывать что-либо. — Лэйлин улыбается, допивая какао.
Ставя чашку на стол, Лэйлин протирает глаза.
— Ты все еще носишь это на шее? — Дэвин быстро подходит к Лэйлин и дотрагивается пальцами до небольшого сосуда, наполненного розоватой жидкостью, висящего на ее шее.
— Я когда-то его снимала?
— Может, ты наконец скажешь, что в сосуде?
Лэйлин медленно снимает цепочку и перебирает ее в пальцах. Маленький сосуд, закупоренный деревянной пробкой, поблескивает на утреннем солнце, пробивающимся сквозь свинцовые тучи. Бутылочка была прозрачной, и Лэйлин всегда носила ее аккуратно, чтоб не разбить.