— А ты спишь только у меня на ручках? — фыркает сонный Дэвин, выходя из комнаты.
Лэйлин быстро показывает ему неприличный жест и ставит коробку на стол.
— Давай смотреть. — Дэвин достает нож из рукава и быстрым движением разрезает коробку.
— Ого! — восклицают Лэйлин и Дэвин в один голос.
Их взгляду открывается целое состояние монет. Лэйлин быстро подхватывает несколько монет и взвешивает на руках, их холод обжигает и в то же время охлаждает огненный пыл девушки.
— Какая красота! — Лэйлин медленно достает из коробки какую-то ткань и старается понять, что это.
Золотисто-черный бархат нежно ласкает руки девушки, и та вдыхает его прекрасный аромат. Ткань переливается на лучах солнца. Лэйлин неосознанно крепко сжимает прекрасное платье в кулаках. Она никак не может понять, почему ее никак не покидает чувство, будто она держит в руках частичку ночного неба.
Лэйлин расправляет ткань и не верит своим глазам: золотистые нитки сшивают темно-синий бархат, большие сверкающие камни приклеены к ткани на груди и на длинной юбке. У Лэйлин никогда не было дорогой одежды, она никогда особо не задумывалась над красотой, на первом месте всегда стояли практичность и удобство.
Но это платье…
— Это же целое состояние! — выкрикивает Дэвин, вырывая платье из рук подруги.
— Не трогай, это явно не тебе, — улыбается Лэйлин, аккуратно складывая платье обратно.
— А вот это мое. — Дэвин достает костюм из той же бархатной ткани, и на его лице становится заметно нагловатую улыбку.
— Выглядит многообещающе, — хмыкает Кэльйон, вдыхая дым сарты.
— Это на бал, — улыбается Лэйлин.
— Не радуйтесь, как маленькие дети, вам не идет, — закатывает глаза пожилой ассасин.
Лэйлин еще раз смотрит на прекрасное платье. Ей не верится, что она может надеть на себя целое состояние.
Неосознанно, где-то в глубине души она очень завидовала графиням и баронессам, когда мельком видела их в вечерних платьях. Они выглядели такими незащищенными, такими нежными и непорочными, но Лэйлин не могла позволить себе быть такой, как бы ни хотелось…
— Этот цвет будет подчёркивать синеву твоих глаз, — замечает Кэльйон.
— Милое платьице, — только и говорит Лэйлин, унося платье в комнату.
— У нас есть планы на сегодня? – спрашивает Дэвин.
Кэльйон отрицательно качает головой.
— Дэвин, можешь начать следить за принцем, хотя времени у нас еще хоть отбавляй.
Дэвин быстро закидывает в рот пару ягод и идет на выход.
— Сартайн, не умри! — выкрикивает парень, скрываясь за дверью.
Кэльйон закрывает коробку с монетами и складывает ее в небольшой тайник.
— Лэй, я буду в лавке. Спустись позже, хотел с тобой поговорить.
— Как скажешь!
Лэйлин открывает маленький шкаф со всеми своими немногочисленными нарядами и складывает под самый низ свое новое платье, которое она так и не решилась надеть.
Сверху она кладет конверт, который ей передал Раин. Она так и не решилась его распечатать.
Лэйлин не рассказала Кэльйону и Дэвину про письмо. Она не понимала почему, но почему-то знала, что это письмо можно видеть только ей одной, что там что-то важное.
— Скрипка? — удивляется Лорат из теней.
Бог сидит на кровати, что-то попивая из стакана, который принес с собой из мрака.
Девушка достает прекрасную скрипку из красного дерева. Лэйлин всегда обожала музыку, она была ее терапией.
— Да, — говорит Лэйлин, понимая, что глупо игнорировать бога.
— Но ты играешь только ночью.
— Я играю, когда у меня много мыслей.
Лэйлин перехватывает инструмент поудобнее и начинает едва слышно играть. Глаза неосознанно закрываются, а мелодия становится громче, разливаясь по маленькой комнате звонкими волнами эмоций и страха.
Кэльйон обожал музыку и поэтому очень стремился к тому, чтоб привить и своей воспитаннице любовь к игре на инструментах. Он дал ей выбор: фортепиано, скрипка или гитара.