— Эм, да, я из Рина, приехала сюда на несколько дней, — говорит Фейт, стараясь на ходу придумывать что ответить.
— Рин… красивый город, — задумывается Дэвин. — Только вот, а кто там сейчас у власти? Я слышал, что недавно был переворот.
— Семья Райниров. Они считают себя достойными, но я думаю, что они всего лишь жаждут власти, — замечает Фейт. Впервые в жизни она была невозможно рада, что уроки политики прошли не зря. — А что же делает банда Вэна? — искренне заинтересованно спрашивает принцесса.
— Выслеживаю призрака, — смеется пьяный Вэн, случайно обливая Фейт алкоголем из бокала.
— Призрака? — иронично улыбается Фейт, обратно поворачиваясь к Дэвину. — Настоящего что ли?
— Нет, — хмыкает Дэвин, — это девушка-наемница: убивает людей, выполняет заказы. Она неуловима и не оставляет отличительных черт при убийствах, так что поймать ее почти невозможно.
— Мы поймаем эту сучку, точно поймаем, где-то, да она провалится, — влезает в разговор Вэн, потирая руки. — А потом я убью ее, как она убивала моих ребят.
Дэвин слегка заметно хмурится, словно вспоминая или… запоминая что-то.
— Поймаешь ты этого призрака, — улыбается Фейт, обнимая Вэна. В нос принцессы забивается запах пота и чего-то сладковато-терпкого. Она кривится, но в то же время ощущает силу от этого неотесанного пьяницы.
Убирая пряди с лица, Дэвин слегка заметно хмурится. Он смотрит на Фейт, словно… Словно он видит то, что не видит никто.
Мелодия снова становится громче.
— Пойдем потанцуем! — улыбается Фейт, беря Дэвина за руку.
Всего на мгновение их взгляды встречаются, искры пролетают между ними, когда Дэвин переплетает пальцы с пальцами Фейт.
— Пойдем, — шепчет он, выводя принцессу на маленький танцпол.
Обхватывая Фейт за талию, Дэвин кружит ее в танце. В этот раз мелодия громкая и резкая. Звонкий смех девушек смешивается с криками мужчин.
Фейт смеется, кружась в объятиях Дэвина. Она была на балах, которые организовывала ее мама, но ее приглашали лишь пожилые графы, смердящие жадностью и деньгами. Сейчас же она танцевала не в пышных юбках и с молодым человеком, который не стеснялся держать ее за талию и кружить, поднимая на руки. Словно сказка или давняя мечта Фейт осуществилась. Глаза Дэвина сверкают, когда он снова поднимает хрупкую девушку над землей.
Ноги Фейт начинают ныть, но она снова и снова звонко смеется, облокачиваясь на Дэвина. Опять поворачиваясь, глаза Фейт и Дэвина встречаются. Фейт слегка поднимается на носочки, чтоб сровнять уровень их лиц. Тяжело дыша и улыбаясь, она немного приближается к нему, ее губы сухие, но она так хочет быть к нему ближе…
Еще мгновение Дэвин рассматривает тонкие черты лица принцессы, медленно поднимая руки вверх по талии. Он нервно сглатывает, но не разрешает себе эту минутную слабость.
Резко отстраняясь, Дэвин чувствует сильную разочарованность, но в то же время что-то нежное. Маленькая, наивная девочка, жаждущая любви…
Беря Фейт за руку, Дэвин ведет смеющуюся принцессу к столику.
— Выпьем! — выкрикивает Дэвин, залпом опустошая стакан.
Фейт звонко смеется, пока скулы не начинает сводить. От Дэвина пахнет пеплом и розами — поразительное сочетание сладости и скорби. Прикусывая губу, Фейт косо смотрит на Дэвина. Парень говорит с каким-то мужчиной, не обращая внимания на принцессу. Она вдруг замечает ужасное желание накрутить на палец одну из его черных кудряшек.
У Фейт никогда не было ухажера или воздыхателя. Эттонсэль редко позволяла ей присутствовать на людных мероприятиях или выходить в люди. Ранее Фейт не понимала, почему так было, но недавно она поймала себя на мысли, что королева просто стесняется ее. Эттонсэль стеснялась того, что у нее, у чистокровной фейрийки, родилась дочка, не перенявшая от матери ничего… Не то, что Эттол. Он был фейри с ног до головы: золотистые волосы, острые ушки, пристальный взгляд и грация в каждом действии. Хоть в крови Эттола и текла кровь его отца-человека, но он не был на него вовсе похож. А Фейт была человеком, в чьих жилах текла кровь фейри. Она разочаровала свою мать даже своим рождением. Фейт была ничтожеством в глазах Эттонсэль. Она была человеком, достойной даже ее взгляда. И маленькой принцессе было легче обвинять себя в этом, чем даже допускать мысль, что ее мама была бездушной и жестокой.
Поэтому сейчас, смотря на Дэвина, который танцевал с ней и говорил, как с равной, она чувствовала себя настоящей, живой…
— Еще выпьешь? — спрашивает Дэвин, поворачиваясь к Фейт. — Или ты… — Дэвин замялся, подбирая правильные слова. — Родители тебе позволяют пить?