Лэйлин стоит в тени поглощённой мраком комнаты — Бэрн уж никак не может ее увидеть. Он старательно всматривался в сторону распахнутого окна, но Лэйлин уже была сзади. Благодаря ее фейрийскому наследию, Лэйлин могла двигаться бесшумно, как смерть. В какой-то степени это сравнение было самым правильным, ведь она и была смертью, она была последним, что видели люди перед уходом в другой мир… И это казалось неправильным, и в то же время опошляло всю суть смерти. И Лэйлин всегда задумывалась о том, имеет ли смерть такой же облик, как и она: будто измазанные в угле волосы, достающие до плеч, и челка, спадающая на голубые глаза.
В душе Лэйлин прекрасно знала, что не хотела бы, чтоб смерть имела ее облик. Тогда это значило бы, что она должна убивать, а Лэйлин… она знала, что должна убивать. Тогда, может, смерть просто постепенно сводила Лэйлин с ума? Может, но сейчас Лэйлин стояла прямо за спиной торговца, которого должна безжалостно убить.
Лэйлин облизывает сухие губы и перехватывает укороченный меч. Бэрн тяжело выдыхает и поворачивается. Внезапно ужас отражается в его глазах, и он каменеет. Лэйлин удивляется на сколько живые эмоции прорезают его морщинистое лицо. Для нее эмоции всегда были невообразимой роскошью. Возможно, Лэйлин и завидовала тому, как просто Бэрн пользуется ими.
Занося клинок над головой мужчины, Лэйлин бьет прямо в грудь. Бэрн не успевает даже вскликнуть, как Лэйлин закрывает его рот рукой и медленно укладывает дёргающееся тело на пол. Еще несколькими колющими ударами Лэйлин обрывает жизнь человека, который перешел дорогу не тем людям.
Лэйлин стирает с лица капли чужой крови и вытирает руку о скатерть. В последний раз заглядывает в глаза убитого и видит ужас, застывший в каждом изгибе губ и в каждой складке морщин. Лэйлин смотрит в бездонные и в то же время опустошённые глаза и понимает, что стала смертью для очередного человека.
Осматривая кровь, стекающую по клинку, Лэйлин морщится. Кровь мужчины пахнет противно, и она едва подавляет рвотный рефлекс. Гниль проникает под кожу, а капли крови напоминают бушующие воды. Лэйлин неосознанно теряет контроль и возвращается в тот день. Кровь пахнет болью, криками и страхом, который Лэйлин уничтожила еще давно… Огонь живой стеной обрывает доступ, а воды начинают душить…
Лэйлин резко открывает глаза и вдыхает кислород, в котором так нуждается. Она возвращается в реальность, откидывает угольные волосы и прячет оружие в ножны.
Лэйлин поворачивается к Бэрну лежащему на пропитанном кровью полу. Он не дышит, но должны быть доказательства. Лэйлин берет руку убитого и пытается нащупать его пульс. Просчитав до тридцати, Лэйлин встает и подходит к окну. Недолго думая, запрыгивает на оконную раму.
Тьма клубится, вытанцовывая по пустым улицам гнилого города, пряча девушку, ставшую ей уже родной… Тьма прячет грехи девушки и ее мысли, не давая доступ к ее эмоциям.
— Богиня Алая, — шепчет Лэйлин, — прими этого человека, как дар тебе.
Дальнейшие слова не имеют смысла и посему Лэйлин просто исчезает, как мираж.
Глава 4
Лэйлин нравилась тьма по неведанной ей причине. Тьма забирала все намеки на эмоции — это не могло не привлекать фейри, которая всю свою сознательную жизнь так усердно стремилась к внутренней пустоте. Странные мысли закрадывались в голову Лэйлин под покровом ночи. Как только сумерки сгущались, Лэйлин начинала думать не только о себе, а и о мире в целом.
Иногда она так же думала и о лайтах: ей было их жаль, но лишь отчасти. Но невозможность им помочь буквально съедала изнутри, так что Лэйлин отгоняла все мысли о них. Лайты не были слабым народом, наоборот, их истребляли только из-за того, что они были опасны, хоть и никто из правителей континентов этого не признавал. Лэйлин знала не понаслышке о способе, который спасал многих от казни. Магия, как вода… как вино и… как горе: ее можно запечатать в предмет, в котором она будет храниться до подходящего времени. Если лайта запечатывала свою магию, то ни одно живое существо не могло отличить лайту от человека.
Лэйлин призирала тех лайт, которые отказывались от своего врождённого дара, хоть и на время. Она считала низким так легко отрекаться от своего наследия.
А еще больше ее занимало то, почему лайты не могли восстать. Если они на столько сильны, как о них говорят, то наверняка они без труда разрушат не один город и уж точно смогут выбить себе право на жизнь. Но лайты не делали этого — они ждали. Лэйлин часто приводила эту фразу себе в аргументацию своего непонимания. Они просто ждали… Но чего или кого Лэйлин даже не догадывалась.