Вскоре после полуночи один из фонарей с напольной стороны форта вдруг погас. Дозорные насторожились. Тут же погасли еще два фонаря. Дозорные ударили в била, объявляя тревогу. Баллисты, с вечера заряженные зажигательными снарядами, дали залп в сторону потухших фонарей. При ударе стрел баллист в землю стеклянные сосуды с огнесмесью разбились. Четыре ярких костра высветили плотную толпу, надвигающуюся на крепость. Она была уже в трех сотнях шагов. Половцы, на которых попали брызги огнесмеси, катались по земле, пытаясь сбить огонь и громко вопя.
Сохранять тишину больше смысла не было. Прозвучали команды сотников. Атакующие перешли с шага на бег. Со стен защелкали луки дозорных. Их количество на стенах быстро возрастало. К лучникам присоединились стрелки. Тем не менее, когда весь личный состав гарнизона выбежал на свои позиции, атакующие уже бросили мостки через ров и начали карабкаться на вал, таща за собой лестницы.
Ратша с вышки телеграфа начал командовать боем. Шесть пушек с трех кораблей стали бить по полю шрапнелью, никуда специально не целясь. Все поле между Липовкой, Воронежом и лесом было заполнено бегущими половцами. Баллисты перешли на стрельбу гранатами.
Командиры взводов, принявшие командование гарнизонами башен напольной стороны дали команду гранатометчикам. Под стены полетели гранаты. Через ров уже были переброшены девять мостков, воины первой тысячи Кадчума уже приставляли лестницы к стенам. Благодаря скрытности нападения, на ногах еще оставалось с полтысячи воинов. Через ров уже начали переправляться воины второй тысячи. Количество мостков и лестниц быстро увеличивалось. На бойницы стены и башен обрушивался ливень стрел.
Телеграфист разжег прожектор телеграфа и навел его на ров. Яркий сноп света высветил густую толпу, скопившуюся под стеной, и перед мостками. По мосткам муравьиными цепочками бежали воины. Многие в запале прыгали в ров и плыли. В лучах прожекторов сверкали кольчуги, сабли и шлемы. На этот раз второй тысячей Кадчум пустил свою личную гвардию. Отборные воины должны были ворваться на стену, пока гарнизон не опомнился.
Мечники на стене бросили арбалеты и принялись рубить руки и головы лезущих через стену половцев. Ратша дал сигнал огнеметчикам. С двух башен вниз вдоль напольной стены протянулись длинные языки пламени, сомкнувшиеся посередине между башнями. Весь склон вала был охвачен огнем. Вопль сотен сгорающих заживо врагов потряс даже вышку телеграфа. Горящие половцы стали толпами бросаться в ров.
От этого ужасного зрелища и дикого воя лучники половцев даже опешили и прекратили обстрел. На стене арбалетчики, стрелки и лучники воспользовались этим замешательством и принялись в максимальном темпе расстреливать половцев, скопившимся за рвом. Огнеметчики вторым залпом хлестнули струями пламени по ним же.
Баки огнеметов на двух напольных башнях опустели. Их расчеты открыли горловины баков и принялись заливать их огнесмесью, которую приходилось поднимать в бочонках снизу. На боевых площадках башен огнесмесь не держали, во избежание возгорания. Расчеты огнеметов трех других башен, оказавшиеся не при деле, катили свои орудия по боевому ходу стен к напольным башням. Пушки кораблей и баллисты продолжали стрелять.
Кадчум наблюдал за боем со смотровой площадки, которую для него оборудовали на опушке леса на ветвях высокого старого дуба. Залпы огнеметов, высоко взметнувшаяся под стеной крепости стена пламени и душераздирающий вой заживо сгорающих воинов произвели на него ошеломляющее впечатление. Кадчум понял, что гипербореи сознательно не применяли это оружие для отражения пробного штурма, провоцируя его на повторную атаку. И неизвестно, какие еще козыри у них спрятаны в рукаве.
Хан сделал вывод, чтопродолжение штурма лишит его большей части воинов. Даже если удастся захватить крепость, воинов у него останется слишком мало, и его орда перестанет быть значимой силой. Кадчум приказал трубить отступление. Впрочем, его сигнал и не потребовался. Устрашенные залпом огнеметов половцы в панике уже бежали к лесу.
Орда Кадчума во втором штурме потеряла почти три тысячи воинов. Хан решил вести свою орду к морю.
Орда хана Кунгяна в сражении с Киевским полком потерпела сокрушительное поражение и тоже начала отступление, преследуемая Воинским конным полком.