Я заворожено следил за тем зверем, кого убил.
Дротик попал хорошо, чисто. Да только благодаря силе броска. Так бы, вложи я в свое движение чуть меньше силы, острие скользнуло бы по боку, и даже если и воткнулось бы, то не глубоко и не опасно…
Мертвая мелкая голова глухаря болталась, как узел на веревке, билась о землю. Мальчишки пыхтели, быстрее уволакивая дичь от опасного места. Стрелы шестого сломались сразу, алая кровь толчками лилась на утоптанную траву.
— Готов! — Шестой вынул из-за спины следующую стрелу. — Молодец, пришлый!
Его слова меня отрезвили окончательно.
Я поспешно схватился за второй дротик, изготовил его к броску, и вовремя. Второй такой же глухарь, даже больше, мчался на шестого охотника, растопырив крылья и раскрыв пасть… Пасть? Да ведь в клюве этой птички виднелись вполне развитые зубы, настоящие, изогнутые. И на концах крыльев тоже не перышки, а костяные крючки. Острые и явно не для того, чтобы было удобнее сохранять равновесие в полете.
Птеродактиль какой-то.
Стрелы, которые выпустил шестой, прошли мимо. Всего две, много стрел шестой израсходовал на ту, первую тварь, а остальные в колчане, сразу не достать… Одна стрела все же застряла в крыле, но бесцельно сломалась и упала, а тварь продолжала сокращать расстояние. Все меньше, и меньше, и меньше…
На этот раз я уже приноровился, куда надо бросать, и дротик влепился твари в то место, где шея переходит в грудь. Пробил хорошо, насквозь. Глухарь сразу же стал мясом, суматошно забил крыльями, и рухнул. Те же самые мальчишки рванулись к нему, действуя уже по знакомой мне схеме. Один пригвоздил копьецом, потом вдвоем зацепили сетью и отволокли подальше.
— Дядь… — Мне в локоть кто-то ткнулся.
С большим трудом я удержался от того, чтобы не заорать в голос и не двинуть назад локтем. Обернулся.
Тот самый мальчишка, который бил глухарей копьем, протягивал мне мой первый дротик.
— Возьми. Здорово ты его! Еле вырезал!
— Хорошо, что я его, а не он меня. — Буркнул я. — Благодарю, парень.
Кровь глухаря не залила весь дротик, но на всякий случай я обтер его куском травы. Второй дротик мне передали чуть позже.
— Что это за твари? — Спросил я у тяжело дышащего шестого. — Это что, глухари к осени всегда тут такие?
— Обычные. — Пожал плечами тот. Из лесу пока что никто не лез, хотя загонщики шумели по прежнему. — Самцы. Самок бить одно удовольствие, а вот самцов бить тяжело… Лишь бы кабана не вспугнули, сохрани нас Хайст… — Добавил шестой немного невпопад.
Я пожал плечами. Что еще сказать? Я полностью согласен, от кабанов лучше подальше держаться. Они своей дорогой, мы своей…
Шестой меж тем доставал из колчана стрелы и быстро втыкал их перед собой.
Продолжается…
Из леса лезли какие-то мелкие твари, наподобие сурков. Двигались они быстро, неслись как ополоумевшие, но охотники в цепи их не трогали. За нашими спинами ими занимались мальчишки.
Я ради интереса подколол пару этих шустриков. От удара они увертывались плохо.
Шестой Охотник поморщился, глядя на мои упражнения, но промолчал. А мальчишки так же без комментариев утащили добычу к нам за спину.
Крики раздались откуда-то слева. Громкий протестующий шелест разламываемых веток — и из лесу выскочил кабан.
Первой моей мыслью было — «Доигрались!»
Правда, какой-то неубедительный кабан, тощий какой-то, непонятный. К тому же явно испуганный, и двигался он очень медленно. До той зверюги, которую я увидел впервые, этот не дотягивал ровно вполовину.
Скорее уж, как подсвинок, которого приколол Светлый. Ростом-то велик, да голодал долго, видно.
Кабана мгновенно утыкали стрелами, а когда он рванулся, здоровенный мужик средних лет, кажется, его звали Третий Охотник, выставил вперед копье, и ловко наколол летящую тушу. В самый центр груди, четко и как-то обыденно. Раз — и кабан уже наколот как шашлык на шампур. Дикий рев едва не снес всю нашу цепь. Второе копье воткнулось кабану под ребра, потом еще одно — с другой стороны. Охотники действовали быстро и слажено. Хищно взметнулись в воздух тяжелые топоры, с хеканьем и мокрым чавканьем опустились… Кабан даже напоследок зареветь не успел, как ему уже перерубили загривок до позвоночника.
Все быстро и слаженно. Ну конечно же, такие случаи у них не в первый раз происходят, тут и гадать нечего. Кто опыта не набрался, тот давно покойник.
Тушу назад оттаскивали не только мальчишки, но еще и взрослые.
Второго кабана завалили еще проще, с одного копья его взял Третий, и Топорище привычно уже перерубил затылок. Выдернул топор, оглянулся. Нашел меня в цепи, и помахал рукой, приветствуя.
Я помахал в ответ.
Прошло около часа, не больше. Я ощущал, что все уже расслабились, успокоились. Глухари перестали вылетать, только птичьи стаи носились у нас над головами, как будто затевали воздушный бой.
Из леса выбежали еще с десяток кабанов, но уже не таких здоровых, мельче раза в полтора. Двух, побольше, забили сразу, остальных же перекололи копьями и дротиками. Три мелкие совсем еще, поросята. Шестой подстрелил еще одного глухаря, удачно вогнав тому одну-единственную стрелу в шею.
Как я заметил, от повреждения шеи глухари гибли сразу. Раз, и нету, тварь валится вниз. Атаковали они тоже как-то просто — вылетает из лесу, видит людей, и во всю дурь несется к ним. Глухарих же вообще накрошили уже с десяток только передо мной, а цепь длинная… Да за парочку лет как весь лес не вымер, а!
И тут началось.
Все произошло неожиданно, как и всякие пакости. Я уже успел успокоиться, настроился на то, что теперь осталась только трудная работа — вышибать глухарей да сусликов, а потом помогать их разделывать на мясо…
Сначала что-то изменилось в криках загонщиков. Тише, как-то спокойнее, ровнее, даже какая-то паника появилась… Я не сразу это понял, что-то заставило меня насторожится. Затем заволновались деревья, в глубине чащи послышался треск, ветки жалобно выгнулись, расступились, и я обнаружил, что гляжу в глаза здоровенному кабану.
Желтые глаза, красный зрачок. Щетка щетины на покатом лбу, сморщенный нос с двумя темными провалами, заляпанный чем-то бурым, два желтых клыка побольше и два поменьше, старых, уже сточенных.
Кабан всхрапнул, отвернулся и выдвинулся из лесу.
Но треск леса не смолк — и вот еще двое, один поменьше, второй — настоящий гигант. Я понял, что ростом зверь мне по грудь, даже выше! И что шире меня он раза в четыре, если не в пять. И что самое лучшее сейчас…
И в этот миг все смешалось. Дротики я не бросил, просто не успел. Да и не попасть никуда! Самый здоровенный кабан мигом зарос частой-частой щеточкой стрел, словно щетина его стала раза в четыре больше. Кое-что досталось и остальным, дротики свистели, и все это дреколье — да другого слова-то не подобрать, именно дреколье — стало осыпаться на зверей.
Дикий рев.
Слитное движение.
За кабанами следовала их семья. Лес выпулил в нас еще несколько свиней, разная мелочь тоже путалась под ногами, и вся эта масса разом двинулась а нас.
— Козел, мать твою! — Заорал я, имея в виду Главного Охотника. Ну и что нам теперь делать-то, где прятаться? Стопчут! И ладно бы просто убегали, так ведь они нападают! Блин, кто еще на кого тут охотится!
Третий Охотник, первым подколовший кабана, выступил вперед. Все так же встал, упер черен копья в землю, и приготовился противостоять несущейся на него смерти. Самый здоровый — вожак…
Почти тонна мускулов и дурного мяса налетела на охотника. Копье мигом погрузилось по перекладину, выгнулось… Еще один охотник бросился с левого бока, коротко хекнул, топором метя по ляжке зверя, кто-то выстрелил, воткнув в холку кабана бесполезную стрелу…
Даже я услышал треск ломающегося копья. Древко глубоко застряло в груди, но кабан на это внимания не обращал. Третий Охотник был буквально вмят в землю. Второй, с топором, замахнулся еще раз, но кабан мотнул головой, перед его животом, и человека отшвырнуло, бросило в сторону…